Литература

IV Марта Рут и королева Мария

Шоги Эффенди любил повторять, что его страдания всегда приносят свои плоды. Пройдя огонь очередных испытаний - и действительно казалось, что страдания опаляют его, - он выходил из них невредимым, и благие вести, дождем излившись на него с небес, возрождали его к жизни. Боюсь, таинство жертвенности по-прежнему остается для меня тайной, но очевидно, что Святые мира сего одерживают свои победы дорогой ценой.
Именно в те дни, когда несчастья и беды буквально лавиной обрушились на Хранителя, газета  "Торонто Дейли Стар" в своем номере  от 4-го мая опубликовала  заявление румынской  королевы Марии, дававшей чрезвычайно высокую оценку Вере Бахаи - оценку, за которой  последовали и другие во время визита королевы в Соединенные Штаты и Канаду; высказывания ее были опубликованы почти в двухстах газетах и доставили самую широкую и яркую известность Вере за всю ее историю. В частном письме  от 29 мая  Хранитель  пишет об этом как о "самом удивительном и в высшей степени значительном событии в развитии Дела".
Уже одно то, что румынская королева - первая из коронованных особ, принявшая Веру, - признала высокое, исключительное положение Бахауллы, само по себе является главой в жизни Шоги Эффенди и неразрывно связано со служением Марты Рут, этой, по словам Шоги Эффенди, "выдающейся служительницы Веры Бахауллы", и ролью, которую она играла  в его жизни - и действительно, любой рассказ о нем будет неполным без упоминания его отношений с этой возвышенной душой. По профессии  мисс Марта Рут была журналисткой  и происходила из видной американской семьи. Она встретилась  с Учителем во время Его поездки по Соединенным Штатам и, вдохновленная Его "Скрижалями о Божественном Предначертании", в 1919 году встала под знамена Веры  и отправилась в свои знаменитые путешествия, проповедуя Дело, путешествия не только более далекие и длительные, чем те, какие совершал до нее кто-либо из бахаи, но и  зачастую, как говорил Шоги Эффенди, проходившие при "исключительно опасных обстоятельствах". К моменту вознеснения Абдул-Баха ей было сорок девять лет - вполне заурядная, если не сказать простушка, с открытым взглядом на редкость  красивых ярко-голубых глаз, эта женщина настолько преисполнилась веры, что была убеждена: Бахаулла может все и сделает все, даже если, как она любила выражаться, человек будет просто стоять и наблюдать за тем, как осуществляется Его воля. Именно ее миссионерские путешествия - четыре из них  кругосветные - в сочетании с ее поистине выдающимися качествами сделали ее столь дорогой сердцу Шоги Эффенди, назвавшего ее "прообразом странствующего миссионера-бахаи". Служение других верующих никогда не давало ему столь губокого удовлетворения, как известия о триумфальных победах Марты Рут. В октябре 1926 Шоги Эффенди  писал о ней: "На ее примере мы воистину можем убедиться, какие чудеса способна являть неустрашимая  вера вкупе с возвышенным характером, какие силы пробуждать, к каким вершинам - подниматься".
С первых же дней служения Шоги Эффенди она не только обратилась к нему своим любящим сердцем, но и постоянно стремилась получить от него совет  насчет своих планов. Не будет преувеличением сказать, что они совместно задумывали все ее предприятия, осененные взаимной сердечной симпатией и доверием, столь редким в беспокойной жизни Хранителя.  Они поддерживали тесную связь: поток писем и телеграмм извещал его о ее планах, ее нуждах, победах, она просила направлять ее, и его верные советы придавали ей мужества. В его письмах к ней, кого он в 1923 характеризовал как "неукротимую и ревностную ученицу Абдул-Баха", мы  вновь и вновь наталкиваемся на фразы, в которых он выражает тепло своих чувств, фразы о том, что он читает ее письма "с гордостью и благодарностью", что они, как всегда "заставили его сердце возрадоваться", что "неизменно радостно слышать о вас, возлюбленная Марта". В июле 1926, когда Марта часто встречалась с членами королевских домов Европы, он писал ей: "... пишите  мне чаще и со всеми  подробностями, я жажду знать досконально  все о вашей деятельности и ваших достижениях. Заверяю в своей безграничной  любви..."; а вот отрывок из августовского письма: "С жадностью ловлю известия  о вашем триумфальном шествии на стезе  служения... Прилагаю копию моего письма королеве. Не расказывайте никому о его содержании". Но он без колебаний подилился его содержанием с тою, кто наславлял королеву в Вере. В сентябре он писал: "Рад поделиться с вами содержанием ответа королевы Румынии на мое письмо. По-моему, письмо замечательное и превосходит все наши ожидания. Произошедшие в ней перемены, ее искренний тон, пронзительная исповедь и ее мужественная позиция это действительно красноречивое и убедительное подтверждение силы непобедимого Духа живой Веры Божией и вашего великолепного служения Делу".
О степени взаимного доверия Шоги Эффенди и Марты можно судить по телеграммам, которыми они обменялись в октябре 1926 года: "Возлюбленный правильно ли я решила отбыть Португалию конце ноября пожалуйста телеграфируй". Ничто так не приоткрывает нам нежную душу Марты, как этот ласковый вздох - "возлюбленный" - в начале, который так часто, естественно и бессознательно вырывался  у нее по отношению к обожаемому Хранителю. "Делайте так, как велит вам Его воля. С нежностью и любовью", - ответил он. Вскоре после этого он высылается  ей 50 фунтов - мою скромную лепту в помощь вашим великолепным трудам, свершаемым во имя нашего возлюбленного Дела". И это далеко не единичный случай; он то и дело высылал ей различные суммы, чтобы помочь "вашей образцовой работе на Винограднике Господнем", "ваших длительных путешествиях, растущих расходах и вашей поразительной великой работе" - таковы его собственные слова, и, наконец, однажды, когда до него дошло известие, что она больна. Он посылал ей  деньги и на перевод и издание за границей книги д-ра Эсслемонта, которую  Шоги Эффенди называл  руководством  в Вере, - работа, которой она активно занималась и о которой он постоянно просил ее не забывать, а также  и на некоторые  непредвиденные расходы. Обмен подарками ни в коем случае не носил одностороннего характера. "Получил золотое кольцо от вас, - пишет Шоги Эффенди, - носил  его какое-то время сам, а потом передал Пресвятому Листу... вы даже представить себе не можете, какой моральной поддержкой, утешением и ободрением являетесь для нас и в тревожной, полной скорбей жизни наших персидских собратьев. Воистину велика будет ваша награда в грядущем! Желаю удачи!" В постскриптуме к этому письму, написанному в феврале 1929 года, он добавляет: "Получил от вас прекрасный платок и постоянно ношу его как дорогое воспоминание". Еще один типичный для характера Шоги Эффенди штрих: внезапно подумав, что передачей кольца он может обидеть Марту, он тут же спешит уверить ее в том, как дорог ему посланный ею платок! По всей видимости, они часто обменивались подарками; иногда речь шла просто о посылках: он регулярно отправлял ей книги для распределения, а в одном из писем 1931 года пишет, что высылает две пачки бумаги с оттисками Величайшего Имени, "для переписки с выдающимися людьми". Однажды она перевела ему 19 долларов в счет телеграмм, которые он посылал ей, отвечая на ее вопросы.
Вот одна из телеграмм Марты к Шоги Эффенди: "Нежнейший любимый мечтаю услышать о тебе"; а вот одно из писем к ней: "... Грядущие поколения прославят память той, что с такой  энергией, не давая себе передышки, прокладывала ясный путь всемирному признанию Веры Бахауллы". Он называл ее "несравненным глашатаем  Дела". Что значили  ее труды  и ее письма для Шоги Эффенди в первые десять лет его служения, когда, как он  сам писал ей, верующие "неохотно откликались" на нужды Дела и мало кто решался вступить на стезю миссионерства, - описать невозможно. "Ваши письма ... - писал он 10 июля 1926 года, - дали мне новый запас сил, радости и ободрили в ту минуту, ыкогда я чувствовал себя вконец подавленным, усталым и впавшим в уныние". В июне 1927 он уверяет ее, что их  переписка ему вовсе не в тягость и что "... напротив, она освежает его утомленную душу и пробуждает надежду и уверенность, часто омрачаемые тягостями хлопотами и заботами". В декабре  того же года, когда копия письма  принцессы Иляны к Марте была получена в Хайфе, Шоги Эффенди пишет Марте  о том, что оно "вызвало слезы радости на глазах Пресвятого Листа... Уверен, - продолжает он, - что вы не представляете, что вы делаете для Дела Божия!" В сентябрьском письме 1928 года, которое начинается словами: "Дражайшая, драгоценнейшая Марта" - Шоги Эффенди, упомянув, как огорчают  его положение Веры в России, далее пишет: "Уверяю вас, что, если  бы не ваши чувства, я чувствовал бы себя совершенно обессиленным... На этом заканчиваю - не могу писать больше, слишком устал, и нарвы на пределе. Ваш печальный, но благодарный брат". Получив от нее в ноябре  пять писем (по чему можно судить, как часто они переписывались), он отвечает: "Ваши прекрасные письма, постоянно напоминающие о всемогущей власти Бахауллы, свет которой вы несете в мир вашими обширными и благословенными стараниями, необычайно укрепляют и вдохновляют меня в моей работе...", и отправляет девять драгоценных камней, и 30 долларов - "сумму столь малую, столь несопоставимую с вашими поразительными трудами..."
Она все время без колебаний обращалась к нему с различными просьбами, когда чувствовала, что это - в интересах Дела. Хранитель хорошо понимал чистоту ее намерений, полагался на здравость ее суждений и почти неизменно откликался на просьбы Марты, будь то ободряющие письма к частным лицам или телеграфные послания выдающимся деятелям. "Прилагаю письма, о которых вы меня просили", - уведомляет он ее. В свою очередь и он нередко обращался к ней за помощью, используя  ее как  исполненного энтузиазма проводника интересов Веры, защитника от ее врагов. прося  ее посещать, а иногда и выступать своим личным  представителем на различных международных совещаниях и конференциях, чьи цели и интересы были близки к принципам Бахам. Пример тому - его письмо от 12 июня 1929, адресованное "Третьей двухгодичной  конференции Всемирной федерации образовательных ассоциаций", проходившей в Женеве: "Дорогие соратники по борьбе  за идеалы гуманизма: посылаю мисс Марту Л. Рут, американскую журналистку и международного миссионера бахаи, в качестве международного представителя Бахаи  на ваш  июльский конгресс. Она представит  вам мое письмо с поздравлениями вашему крупнейшему конгрессу. С наилучшими пожеланиями в вашем благородном предприятии, ваш брат и соратник Шоги". Часто это бывали конгрессы эсперантистов: Марта Рут владела этим языком в совершенстве. Многие  телеграммы напоминали отправленную Хранителем в апреле 1938 года: "Марте Рут, Бомбей, Передайте Лиге объединенных вероисповеданий мои наилучшие пожелания и успешного результата дискуссий. Да способствует Божественное  Провидение достижению высоких  целей и расширению достойной всяческих похвал деятельности".
В марте 1936 Марта телеграфировала Хранителю, что сестра королевы Марии умерла; на следующий день последовал ответ: "... Заверьте  возлюбленную королеву в глубочайшем сочувствии..." И он и она всегда понимали, как правильно, мудро и по-доброму подойти к делу. Марта, всегда  державшаяся естественно и непринужденно, была ласковой и очаровательной женщиной. Несомненно, что именно  ее прямодушие, простота и благородство души так расположили к ней царя Бахауллы - Хранителя - и первую из королев, принявших Веру. В 1934 в одной из своих телеграмм Шоги Эффенди сообщает: "Наша Мария с любовью благодарит замечательные послания".
Однажды она прислала такую телеграмму: "... ваша точка зрения чтобы я на днях передала поздравления президенту Гуверу", на что Шоги Эффенди  мгновенно  откликнулся : "Любезно прошу передать президенту Гуверу от имени  последователей Бахауллы во всем мире их пламенные молитвы за успех его выдающихся усилий в отстаивании дела международного братства и мира - дело, на ниве которого они усердно трудятся уже около века". Ровно за год до того, во время посещения Японии в ноябре 1930, происходит  подобный же обмен телеграммами; Марта передает: "Возлюбленная краса телеграфируйте поздравления императору", и - немедленный, в тот же день ответ Шоги Эффенди: "Любезно передайте Его Императорскому Величеству Императору Японии от меня лично и от имени бахаи всего мира выражения нашей глубочайшей любви  и заверения в наших искренних молитвах о его благосостоянии и процветании  его древнего государства". Любовь порождает любовь. Великая любовь Марты к Шоги Эффенди пробудила и в нем ответное чувство, подобно тому, как бриллиант, улавливая свет, вспыхивает в ответ ослепительными лучами.
В марте 1927 Шоги Эффенди  писал Марте: "... Заверяю вас, дражайшая Марта, что, где бы вы ни были - Скандинавии, Центральной Европе, России, Турции или Персии - мои неотступные пламенные молитвы сопровождают вас, и я верю, что вы обретете защиту, источник сил и руководство, дабы исполнить вашу уникальную, беспрецедентную миссию как образцовый защитник Веры Бахаи".
Хотя Марте совершенно невозможно было отправиться в Россию, она совершила поездку в Персию, такую долгожданную для Хранителя. 22 января 1930 Шоги Эффенди телеграфирует ей: "Да укрепит вас Возлюбленный  в вашем триумфальном  путешествии в Персию". В начале апреля, когда Марта была уже в Индии, Шоги Эффенди пишет ей в ответ на почти дюжину  ее писем: "Вы полностью заслужили ту честь, любовь и гостеприимство, которое  так широко проявили по отношению к вам  персидские друзья. У меня скопилось столько дел после моей долгой и тяжелой болезни, что я не мог вовремя ответить на ваши письма, но мысли о вас не оставляли меня ни на минуту, особенно  когда я посещал Святые Усыпальницы и преклонял голову к священному порогу". Годы шли своим чередом, Марта Рут - уже  поседевшая, но все такая же хрупкая и неудержимая - продолжала  свои путешествия, пока ее не поразил, по словам Шоги Эффенди, "смертельный и мучительный недуг" и она скончалась в Гонолулу 28 сентября 1939 года. Боль сжигала ее в последние недели ее путешествия по островам Антиподов, и, возвращаясь в Америку, чтобы участвовать в осуществлении первого Семилетнего Плана,  она буквально сгорела как свеча,  расставшись с жизнью, которую, как сказал Хранитель, вполне можно считать лучшим из плодов Века Строительства Проповеди Бахауллы.
Хорошо помню день, когда Шоги Эффенди получил телеграмму с известием о ее смерти. Он сам тогда очень болел, страдая от приступов лихорадки (температура поднималась до 104 градусов по Фаренгейту), и, уж конечно, подобные новости мало подходили к его состоянию! Но мы никак не могли скрыть их от него. Ведь он был Хранитель, а умерла - Марта Рут. Несмотря на все увещевания матери, брата и мои, он сел в постели, бледный как смерть, осунувшийся, потрясенный неожиданным известием, и продиктовал телеграмму в Америку, извещавшую о смерти Марты. Он спросил, что еще он может сделать - весь мир Бахаи ожидал, что он скажет. В своем пространном послании, помимо прочего, он сказал: "Бесчисленные почитатели Марты в мире Бахаи вместе со мной оплакивают земной  конец этой героической жизни... Потомки провозгласят ее главной Десницей... первого Века Бахаи... первым и лучшим плодом Века Строительства Веры..." Он сказал, что хочет разделить расходы на ее надгробие с Американским национальным собранием, надгробие той, чьи "деяния навек прославили  американскую Общину бахаи". Это была последнии сумма, которую он передавал  Марте за восемнадцать незабываемых лет. Другу, в чьем доме она почила, Хранитель послал телеграмму: "... возрадуйтесь, видя ее сидящей среди Горнего Сонма..."
Но в действительности, Шоги Эффенди еще задолго до этого воздавал нежную дань уважения "несравненной" Марте Рут, "главному послу Веры Бахауллы", как он  ее называл, отголоски чего мы находим в открытом письме бахаи Запада, написанном в 1929 году: "И в заключение я хочу хотя бы в нескольких словах, воздать, пусть скромную, дань уважения нашей дорогой и возлюбленной сестре Марте Рут за ее блистательное служение в качестве примерного и неутомимого проповедника Дела. Ее путешествия по разным странам мира, столь длительные, столь  широкие по размаху деятельности, которую она вела, столь вдохновляющие своими успехами и одержанными победами, украсят и обогатят историю бессмертной Веры Божией. Ее первые поездки в южные пределы американского континента, в Индию и Южную Африку, на восток Азии, на острова южных морей и на север - в страны Скандинавии; ее недавние встречи с правителями и монархами Европы и то впечатление, которое ее  лотважный дух произвел в придворных кругах Балканских стран; ее тесная связь с международными организациями;  контакты с пацифистскими обществами, гуманитарными движениями и видными эсперантистами; и наконец, в последнее время - победы, одержанные ею в университетских кругах Германии, - составляют убедительное свидетельство того, сколь  велика власть Бахауллы. Эти поистине достойные страниц летописи труды, свершенные в одиночку, в стесненных финансовых обстоятельствах и при больном здоровье, насквозь проникнуты духом  непревзойденной верности, самоотречения, скрупулезности и решимости". В его глазах она была "наиболее близкой к примеру, который оставил Сам Абдул-Баха Своим ученикам во время  Своих поездок по странам Запада".
Марта Рут была твердо уверена, что обладает величайшей драгоценностью, когда-либо  явленной миру - Вестью Бахауллы. Она верила, что, протягивая это сокровище каждому, будь то король или простой крестьянин, она оделяет его небесной благодатью. И именно эта гордая  убежденность позволила ей, женщине  небогатой и без какого бы то ни было веса в обществе, простой, немодно одетой, не располагающей широким образованием или выдающимся интеллектом, узнать больше королей и королев, принцесс и принцев, президентов и знаменитых людей и рассказать им о Вере Бахаи, чем то удавалось какому-либо  иному верующему за всю  историю Дела. Поскольку эта книга посвящена прежде всего Хранителю Веры и его жизни, мы не можем дальше вдаваться в подробности, широко представленные в литературе Бахаи. многочисленных бесед Марты Рут с выдающимися. прославленными людьми и их реакции на Весть, которую она принесла им. Сосредоточим же наше внимание на отношениях Шоги Эффенди  и королевы Марии.
Марта Рут подробно  описала Шоги Эффенди первую из своих восьми встреч с королевой, состоявшуюся 30 января 1926 года в бухарестком  дворце Контроцени по просьбе самой королевы, после того как она получила посланную ей Мартой Рут книгу д-ра Эсслемонта "Бахаулла и Новая Эра". Королеву совершенно очевидно привлекло учение Пророка, и поэтому, когда прошел слух  о том, что она собирается посетить Северную Америку, Шоги Эффенди 21 августа 1926 года через секретаря отправил Американскому национальному  духовному собранию следующие указания: "Мы прочли в "Таймсе", что королева Мария  Румынская отправляется в Америку. Кажется, наше Дело серьезно заинтересовало ее. Поэтому нам следует быть особенно начеку, чтобы не допустить какой-нибудь оплошности, которая могла бы настроить ее против нас. Шоги Эффенди хочет, чтобы, в случае, если таковая поездка действительно осуществится, друзья вели бы себя крайне осмотрительно и мудро и не предпринимали никаких собственных инициатив без совета Национального собрания".
Именно во время этого визита Ее Величества, до глубины души тронутая учением Веры, с которым она постепенно знакомилась, засвидетельствовала на "прекрасном, изысканном языке",  как выразился Шоги Эффенди, "силу и возвышенный характер Послания Бахауллы - в открытых письмах, широко разошедшихся  по газетам Соединенных Штатов и Канады". После одного из первых же писем Шоги Эффенди почувствовал "непреодолимое желание" написать королеве, выразить ей "радость, восхищение и признательность" от себя и от имени бахаи Востока и Запада за ее благородный вклад в дело Веры. Получив первое послание Хранителя, королева ответила ему 27 августа ы 1926 года письмом, которое он назвал "глубоко трогательным".

Бран, августа 27, 1926
Дорогой сэр,
Была глубоко тронута вашим письмом.
Поистине, весть Бахауллы и Абдул-Баха снизошла на меня, подобно великому озарению. И, подобно всем великим  вестям, она явилась в час страшной тоски, внутреннего раздора и уныния, так что семя упало на благотворную почву.
Младшая моя дочь также обрела утешение и великую силу в писаниях возлюбленных учителей.
Мы передаем весть из уст уста, и перед теми, кто слышит ее, внезапно  словно вспыхивает свет, и многое их того, что было запутанным и неясным, становится простым, светозарным и полным надежды, как никогда раньше.
То, что открытое письмо пролило бальзам на раны страдающих за Дело, поистине великое счастье для меня, и я воспринимаю это как знак того, что Господь принял мою скромную лепту.
Представившаяся мне возможность выразиться публично - тоже Его Воля, поскольку обстоятельства действительно складывались в цепь, каждое  звено которой нечувствительно, шаг за шагом вело меня вперед, пока внезапно все не прояснилось моему взляду и я не поняла, что было всему причиной.
Ибо так вершит Он наши судьбы.
Кое-кто  из людей моего положения недоумевает и порицает дерзость, с какой я выступила с речью, не подобающей коронованной особе, но я иду вперед по внутреннему зову, которому не в силах противиться.
С преклоненной головой я сознаю, что я тоже не более чем орудие во всемогущей Деснице, но знание это отрадно.
Мало-помалу завеса поднимается и скорбь уходит. Однако и скорбь была ступенью, приблизившей  меня к истине, поэтому я не поднимаю голоса против скорби!
Да будете вы и те, кто идут за вами, благословенны и да послужит вам опорой святая сила тех, кто ушел раньше вас.
Мария

В "открытых письмах" королевы Марии - не только знаменитой красавицы, но и писательницы, женщины, обладавшей  сильным и независимым характером, - опубликованных в 1926 году, 4-го мая и 28-го сентября в "Торонто Дейли Стар" и 27-го сентября в "Ивнинг Булитин" в Филадельфии, находим, между прочим, и такие слова: "Какое-то время назад некая женщина  принесла мне Книгу. Я пишу это слов с заглавной  буквы потому, что это - дивная Книга, повествующая о любви и доброте, красоте и силе... Рекомендую  прочесть ее всем. Если когда-либо имена Бахауллы и Абдул-Баха дойдут до вашего слуха и привлекут ваше внимание, не откладывайте  их писания в сторону. Внимательно вчитывайтесь в их Книги, и пусть их славные, несущие мир и созидающие любовь слова и наставления проникнут в ваши сердца так же, как они проникли в мое. Обычно человеку кажется, что день его слишком загружен делами и для религии в нем не осталось места. Либо человек может довольствоваться той религией, которая у него уже есть. Но учение этих благородных, мудрых и добрых людей совместимо со всеми  религиями, и в то же время - ни похоже ни на одну.  Ищите их и будьте счастливее, чем прежде". "Сначала мы все воспринимаем Бога как некое существо или нечто, отдельное от нас самих... Это не так. Ограниченные нашим земным восприятием, мы не способны понять Его - не более, чем мы можем вопринять Вечность... В Боге - все, Все Сущее. Он есть сила, кроющаяся за всеми истоками. Он - неиссякаемый источник силы, любви, добра, прогресса, успеха. Стало быть, Бог есть  Счастье. Это голос в нас, указующий, где добро и где зло. Но чаще всего мы не желаем слышать или превратно толкуем его. Поэтому Он и созвал Своих Избранников, чтобы они спустились к нам, на землю и уяснили нам Его Слово, Его истинное  значение. Отсюда Пророки; отсюда Христос, Мухаммад, Бахаулла, ибо человек время от времени нуждается в том, чтобы на земле раздался голос Бога, чтобы острее почувствовать  существование Бога истинного. Эти обращенные к нам голоса облекаются плотью, дабы мы могли нашим земным слухом услышать и понять их". Шоги Эффенди, недавно получивший из Канады копию первого "открытого письма" королевы, 29 мая писал Марте Рут, что это "заслуженное и почетное свидетельство" ее "замечательных, образцовых усилий, направленных на распространение нашего возлюбленного Дела. Оно взволновало меня и придало необычайный запас новых физических и духовных сил; это ваша великая и памятная победа, по значению своему практически не имеющая себе равных в истории Дела". В этом же письме он просит Марту подумать о том, чтобы познакомить Ее Величество с известиями о жертвах Джахрума и по возможности заручиться ее поддержкой в деле о гонениях на персидских верующих. Несомненно, что это соображение повлияло на королеву в ее дальнейших отважных высказываниях в пользу Веры; что причина заключалась в этом, видно и по ее письму к Шоги Эффенди. Новость об этой победе дошла до Шоги Эффенди накануне очередной годовщины вознесения Бахауллы в Бахджи, в то время когда, как пишет Хранитель в одном из своих писем, адресованных широкому кругу верующих: "... Его скорбящие слуги, собрались вокруг Его возлюбленной Усыпальницы, молясь об избавлении своих гонимых собратьев в Персии". "Склонив головы, - пишет далее Шоги Эффенди, - с благодарностью в сердце мы признали ту яркую и славную дань, которую Ее Величество воздала Делу Бахауллы своим эпозальным заявлением, призванным возвестить о тех потрясающих событиях, которые, как предсказывал Абдул-Баха, в конце времен явят торжество Святой Веры Божией". События эти - начало отношений Марты Рут не только с королевой Марией, но и с другими коронованными особами и членами королевских домов Европы, а также, в некоторых случаях, и их прямых контактов с Шоги Эффенди. Он не только поддерживал, вдохновлял и руководил ею в этих отношениях, но, неизменно оставаясь в рамках достоинства и хорошего воспитания, всегда будучи искренен в отношениях с людьми, тем не менее старался использовать эти контакты на службу интересам Дела, повышая его престиж в глазах общественности и уязвляя тем самым врагов Веры. Вплоть до смерти королевы в 1938 году Марта Рут поддерживала тесную связь с ней, держала в курсе деятельности Бахаи и получала от нее собственноручно написанные письма, ято являлось одновременно знаком дружеского расположения и преданности Учению Бахауллы. Шоги Эффенди и королева тоже обменивались письмами и телеграммами; однако чаще он отправлял ей послания через Марту: они были в более близких отношениях, к тому же это не затрагивало высокого положения, какое занимали Хранитель и королева каждый в своей сфере. Был к тому же и еще один фактор, который не так-то легко сбросить со счетов: постоянное давление, которому королева в силу своего высокого сана подвергалась в родной стране - стране, раздираемой церковными и политическими течениями и во время правления самой королевы, и в период, когда она правила как вдовствующая королева - давление в целью заставить ее воздержаться от высказываний о религии, еще малоизвестной в ту пору, считавшейся людьми несведущими ветвью ислама, и отказаться от ее открытой поддержки, которую большинство не только от всего сердца не одобряло, но и считало в высшей степени аполитичной. Сама королева в своем первом письме Хранителю пишет: "Кое-кто из людей моего положения недоумевает и порицает дерзость, с какой я выступила с речью, не подобающей коронованной особе..." И действительно, от нее требовалось незаурядное мужество и глубокая искренность, чтобы неоднократно делать достоянием общественности личные чувства по поводу Веры Бахаи; однако Ее Величество писала  некоторые свидетельства в пользу Веры для публикации в "Мире Бахаи". 1 января 1934 года она написала Марте, приложив к письму одну из своих статей и сообщая новости личной и семейной жизни: "Подойдет ли моя статья для пятого выпуска? Вся сложность в том, чтобы не повторять уже сказанного..." 25 октября 1927 года Шоги Эффенди пишет Марте: "Всегда рад вашим письмам... также взволнован новостями, о которых вы сообщаете, особенно о вашей замечательной беседе с королевой и принцессой. Посылаю вам несколько камней Бахаи... подарите их от моего имени королеве, принцессе и прочим членам королевской семьи, которые, на ваш взгляд, достойны этого и способны оценить подарок... Пожалуйста заверьте королеву и принцессу в нашей великой любви, в том, что молимся за их счастье и благополучие и от всей души приглашаем посетить Святую Землю, где их ждут в Возлюбленном доме". За беседой, про которую Шоги Эффенди упоминает в цитированном письме, несомненно, стоят его советы и указания, которые находим в письме Хранителя к ней от 29 июня того же года: "Надеюсь, вам удастся встретиться не только с королевой Румынии, но и с ее дочерью, королевой Сербии, и королем Борисом Болгарским, и я полагаю, вы без колебаний опишете мне все подробности, касающиеся вашей работе в такой важной области". То, что королева получила драгоценные камни и приглашение Хранителя посетить его в Хайфе, явствует из ее телеграммы, отправленной из Синайского дворца 27 июля 1927 года: Шоги Эффенди Хайфа Искренняя благодарность вам и всем вашим с кем я чувствую такую тесную духовную связь Мария Марта Рут преуспела и в выполнении второго поручения Шоги Эффенди: в мае 1928 года она пишет ей: "... Ваши замечательные исторические беседы с членами румынской и сербской королевских фамилий вдохновили и взволновали всех нас..." Раньше, в апреле, королева вместе с дочерью Иляной посетила Кипр, и в своем письме Марте Рут Хранитель сообщает, что газеты опубликовали сообщение, будто бы королева намеревается приехать в Хайфу, спрашивает, "действительно ли это входило в ее планы и не помешало ли преждевременное обнародование ее намерений предполагавшемуся паломничеству..." Во время пребывания королевы на Кипре Хранитель направил губернатору острова сэру Рональду Сторрсу, у которого гостила королевская семья, следующее послание: "Любезно прошу передать Ее Величество королеве Румынии и Ее Высочеству принцессе Иляне от имени семьи Абдул-Баха и друзей нашу сердечную благодарность за благородный вклад, который они внесли в идеалы, одухотворяющие Веру Бахаи. Заверьте из в наших наилучших пожеланиях и глубокой признательности". Сэр Рональд передал благодарный ответ королевы и принцессы Шоги Эффенди. А вот отрывок из длинного письма, собственноручно написанного Хранителем королеве и имеющего исторический интерес:
Хайфа, Палестина, 3-е декабря, 1929 Ее Величеству Вдовствующей королеве Марии Румынской Бухарест Ваше Величество Я получил от моей сестры Бахаи Марты Рут литографированный портрет Вашего Величества, на котором вы собственной рукой милостиво соизволили написать мне краткое, но прочувствованное послание. Я буду хранить этот замечательный портрет как зеницу ока и заверяю вас, что Пресвятой Лист и вся семья Абдул-Баха в полной мере разделяют со мной чувства живейшего удовлетворения, получив столь поразительно прекрасный портрет королевы, которую мы все знаем, которой восхищаемся и которую любим. В течение последних нескольких лет я с глубоким сочувствием следил за беспокойными событиями, происходящими на вашей любимой родине, которые, я полагаю, причинили вам немало огорчений и забот. Но какие бы беды ни осаждали Ваше Величество на вашей земной стезе, уверен, что даже в самые печальные часы вы черпали могучую поддержку и радость при мысли о том, что ваши блестящие исторические высказывания о Вере Бахаи, а также последующие свидетельства вашего милостивого заступничества и забот о ее благополучии, обеспечили убежищем и придали новые силы множеству ее верных и многострадальных приверженцев на всем Востоке. Дорогая, возлюбленная королева, вам, несомненно долженствует обретаться в царствах, о которых пророчествовал Бахаулла и куда не под силу достичь никаким земным страданиям. Сразу же по выходе в свет второго тома "Мира Бахаи", который был осуществлен Американским книгоиздательским комитетом Бахаи, я отправил прямо в Бухарест на имя Вашего Величества и Ее Королевского Высочества принцессы Иляны экземпляры нескольких наиболее недавних и популряных публикаций Бахаи. Позволю себе в будущем году подарить вам третий том этого издания, которое, я полагаю, представит интерес для Вашего Величества. Разрешите в заключение еще раз выразить чувства глубокой благодарности и радости, которую семья Абдул-Баха и бахаи всех стран мира испытывает к Вашему Величеству за благородные высказывания, способствовашие дальнейшему развитию их возлюбленной Веры. Семья Абдул-Баха также присоединяется ко мне в том, чтобы от всего сердца пригласить Ваше Величество и Ее Королевское Высочество принцессу Иляну при любом удобном случае посетить Святую Землю и дом Абдул-Баха в Хайфе, равно как и те святые памятные места, где протекаал жизнь и где творили свои героические деяния Бахаулла и Абдул-Баха. Шоги
В 1930 году Ее Величество посетила Египет вместе с дочерью Иляной. Шоги Эффенди, уже наученный печальным опытом взаимоотношений с прессой во время визита королевы на Кипр, 19 февраля телеграфировал в Александрию: "Посоветуйте Собранию, в случае если королева посетит Египет, ограничиться лишь письменным приглашением и выражениями благодарности от лица Бахаи. Письмо должно быть кратким, по возможности продумать каждое слово. Против отправки цветов не возражаю. Любой частной переписки следует строго избегать. Уведомьте друзей в Каире". В надежде, что королеве все же удастся посетить Святыни Бахаи в Палестине, Хранитель заказал копию Скрижали Бахауллы, обращенной к бабушке королевы, королеве Виктории, исполненной в лучших традициях персидской каллиграфии и снабженную цветными иллюстрациями, сделанными в Тегеране. 21 февраля он дал телеграмму в Тегеран: "Иллюстрированная Скрижаль королеве Вектории должна быть доставлена в Хайфу не позднее десятого марта на одной или нескольких страницах". Это был его подарок королеве. Не располагая никакими известиями относительно планов королевы, когда она уже была в Египте, он прямо телеграфирует ей 8-го марта: "Ее Величеству, Вдовствующей королеве Марии Румынской, на борту Мэйфлауэр, Асван. Семья Абдул-Баха вновь присоединяется ко мне, посылая любящие и искренние приглашения вам, Ваше Величество, и Ее королевскому Высочеству принцессе Иляне посетить Его дом в Хайфе. Согласие Вашего Величества посетить Усыпальницу Бахауллы и город-тюрьму Акку, помимо своего исторического значения, явится великим источником сил, радости и надежды для безмолвно страдающих последователей Веры во всех странах Востока. С самой сердечной любовью молимся за счастье и процветание Вашего Величества". Не получив ответа на свое послание, Шоги Эффенди 26 марта вновь телеграфирует королеве, расположившейся в отеле "Семирамида" в Каире: "Из опасения, что мое предшествующее письмо и телеграмма, в которых семья Абдул-Баха посылает Вашему Величеству и Ее королевскому Высочеству принцессе Иляне свои приглашения, могло быть не доставлено по адресу, мы вновь имеем честь и удовольствие пригласить вас по возможности посетить Усыпальницы Бахауллы и Абдул-Баха и город-тюрьму Акку. Глубоко сожалеем о безответственном вмешательстве прессы". Два дня спустя Шоги Эффенди получил телеграмму от румынского посла в Каире: "Ее Величество сожалеет, что, не будучи проездом в Палестине, не сможет посетить вас". Впечатление, произведенное сложившейся ситуацией на Хранителя, он сам описывает в своем письме Марте Рут от 2-го апреля 1930 года: "Вынужден в этом письме к вам скрывать некоторые подробности, касающиеся предполагаемого визита королевы в Хайфу. К сожалению, он не состоялся. Причины мне совершенно неизвестны". Далее он пишет о том, что, несмотря на его письменное приглашение и две его телеграммы, посланные в Египет, которые он приводит полностью, единственное, что он получил в ответ, была телеграмма румынского посла (ее он тоже цитирует). Похоже, что "безответственное вмешательство", о котором пишет Шоги Эффенди в своей телеграмме к королеве, было достаточно широким и получило отзвук не только в Палестине, но и в Англии и Америке. Он пишет Марте: "Репортеры, бравшие у меня интервью для "Юнайтед Пресс", в отчетах для своих газет полностью исказили все, что я им говорил. Они извратили правду. Хотел быть по крайней мере уверенным, что королеве известно подлинное положение дел! Но как можем мы быть уверенны, что наши письма Ее Величеству действительно попадают е ней. Думается мне, что вам следует обо всем написать ей, объяснить положение в целом и заверить ее в моем великом разочаровании". Он просит Марту рассматривать все это как строго конфиденциальное дело и пишет: "Лелею надежду, что подобное злосчастное развитие событий лишь усилит веру и любовь королевы и укрепит ее в решении восстать во имя распространения Дела". Совершенно очевидно, что Хранитель был весьма удручен таким неудачным поворотом, но он утешает Марту: "Не печалься и не впадай в уныние, дражайшая Марта. Семена, которые ты с такой любовью, набожностью и кропотливостью посеяла, взойдут..." Отсрочка посещения королевой и ее дочерью Святынь Бахаи, намерения, твердо принятого в глубине сердца, явилось источником глубокого разочарования не только для Хранителя, но и для самой королевы Марии. За кулисами между отважной и самостоятельной королевой и ее советниками, должно быть, разыгралась настоящая схватка, поскольку после долгого молчания она собственноручно написала Марте Рут, приоткрывая хотя бы немногое из того, что произошло в действительности. В письме от 28 июня 1931 года она сообщает: "Мы обе, Иляна и я, испытали жестокое разочаровнаие, когда нам воспрепятствовали посетить святые места и встретиться с Шоги Эффенди, но в это время я переживала тяжелый кризис, и любое мое движение оборачивалось против меня и использовалось в политически неблаговидных целях. Это заставило меня много страдать и самым безжалостным образом ограничило мою свободу. Однако есть периоды, когда человек неизбежно подвергается преследованиям, и, какой бы возвышенной натурой он ни был, зрелище людской низости и злобы вновь переполняет его болью и удивлением. В то время мне пришлось бороться за свою дочь; она пережила немалое горе, и я не имела сил восстать, бросив вызов всему миру. Но красота правды остается, и я держусь ее вопреки печальным превратностям жизни... Рада была слышать, что ваше путешествие оказалось таким плодотворным, и я желаю вам дальнейших успехов, зная, какую прекрасную весть вы несете по земле из страны в страну". Письмо заканчивается припиской, быть может, еще более раскрывающей отношение и характер Ее Величества,чем что-либо другое: "Еще несколько слов, которые могут пригодиться вам для вашей ежегодной Книги". Получив письмо королевы, Марта немедленно телеграфировала Шоги Эффенди основное его содержание, он ответил, что доволен, и попросил выслать ему также полный текст письма. Помню, как Шоги Эффенди много раз описывал мне, как Пресвятой Лист час за часом ожидала в доме Учителя прибытия королевы и ее дочери - Ее Величество только что отплыла в Хайфу, и это известие ободрило Шоги Эффенди, поверившего, что предполагаемое паломничество состоится; однако время шло, а новостей не было, хотя корабль уже пришвартовался в порту Хайфы. Позднее Хранитель узнал, что королеве и ее сопровождению на борту была устроена встреча, информировать о ее визите было бы бестактно и неуместно; потом же Ее Величество усадили в автомобиль, умчавший ее из Палестины в другую ближнеазиатскую страну. Стоит ли после этого удивляться "людской низменности  и злобе", о которых она писала Марте. Непреклонная верность этой "царственной верующей", как называл ее обычно Шоги Эффенди, перед лицом растущей изоляции, надвигающейся старости и политических трений в Европе, в которые постепенно втягивались многие из ее коронованных родственников, глубоко трогала Шоги Эффенди. 32 января 1934  он снова пишет ей: Ваше Величество Я глубоко тронут великолепной оценкой, которую Ваше Величество милостиво дали "Миру Бахаи", и хочу выразить свою неизменную сердечную благодарность за поразительные свидетельства того, с каким неизменным интересом вы поддерживате Дело Бахауллы. Я почувствовал потребность самому предпринять перевод ваших обращений и не сомневаюсь, что бесчисленное множество последователей Веры на Востоке и Западе испытают необычайный подъем сил в своих неустанных трудах во имя конечного установления Величайшего Мира, предсказанного Бахауллой. Передаю Вашему Величеству через Марту Рут драгоценный манускрипт, принадлежащий перу Самого Бахауллы и иллюстрированный Его благочестивым последователем в Тегеране. Да послужит он знаком моего восхищения тем духом, который  подсказал Вашему Величеству вслух выразить ваши благородные чувства и встать на защиту сражающейся и гонимой Веры. У врат Бахауллы приношу свои молитвы за счастье и благополучие Вашего Величества. Искренне преданный вам Шоги Послав королеве экземпляр своего недавнего перевода "Крупиц из Писаний Бахауллы" и получив от нее письмо с выражением "самой искренней благодарности", в конце которого она говорит: "Да пребудет с нами духовно Великий Отец, помогая нам жить по нашим силам", Шоги Эффенди пишет ей: Хайфа, 18 фев., 1936 Ваше Величество Мисс Рут передала мне оригинал вашего хвалебного послания, посвященного грядущему выпуску "Мира Бахаи". Глубоко тронут дальнейшими свидетельствами интереса и поддержки, которые Ваше Величество проявляет к Учению Бахаи. Общины бахаи всего мира с чувством гордости и благодарности будут всегда вспоминать эти прекрасные, впечатляющие и исторические по своему значению свидетельства,  вышедшие из-под пера Вашего Величества - свидетельства, которые, вне всякого сомнения, воодушевят и вдохновят их в неустанных трудах во имя распространения Дела Бахауллы. Я очень рад узнать, что Ваше Величество извлекли для себя немало пользы из чтения "Крупиц", и чувствую, что труды мои по переводу этих отрывков полностью вознаграждены. Благодаря любезности миссис Мак Нейл передаю Вашему Величеству последние фотографии, недавно полученные из Америки, изображающие, как подвигается сооружение Храма Поклонения Бахаи в Уилметте. Дух Бахауллы да благословит Ваше Величество за великодушную поддержку, которую вы оказываете Его Делу. С глубочайшей благодарностью и преданностью Шоги
Упомянутая миссис Мак Нейл жила недалеко от Акки во дворце Мазра-йе, где некогда останавливался Бахаулла. Она познакомилась с королевой еще ребенком, на Мальте, когда же узнала от Хранителя о том, что та интересуется Верой, рассказала ей о своих собственных интересах и об ассоциациях, связанных с домом, где живет. Королева написала ей: "Было действительно прекрасно услышать о вас, что вы живете недалеко от Хайфы и, как и я, последователь учения Бахаи... дом, в котором вы живете... драгоценен памятью о Человеке, которого мы все боготворим..." Последняя дань, публично отданная Вере в 1936 году, за два года до смерти, очень точно передает, что значила для нее Весть Бахауллы: "Для ищущих света учение Бахауллы - путеводная звезда, которая приведет их к более глубокому пониманию мира, уверенности и доброму отношению ко всем людям" Шоги Эффенди писал, что она завоевала для себя "нетленное признание... под Отцовской Сенью Бахауллы" благодаря "смелому и эпохальному признанию Его Царства", "эта прославленная королева вполне может считаться одной из тех коронованных сторонников Дела Божия, которые появятся в будущем и каждого из которых, говоря словами Бахауллы, можно назвать "оком человечества, светозарным венцом на челе творения, источником благодати для всего мира". Из всего вышесказанного можно видеть, как начавшийся еще в 1926 году тяжкий кризис, связанный с вступлением Шоги Эффенди в роль Хранителя, вновь высвободил заложенные в Вере духовные силы и привел к такой поебеде, как обращение первой королевы Бахаи.

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

Warning: "continue" targeting switch is equivalent to "break". Did you mean to use "continue 2"? in /home/u82801/public_html/old.bahai.uz/modules/mod_je_accordionmenu/helper.php on line 73

Консоль отладки Joomla!

Сессия

Результаты профилирования

Использование памяти

Запросы к базе данных