Вера Бахаи в Царской России

Благодаря исторически сложившимся тесным связям народов Центральной Азии и России с народами Персии, история распространения Веры Бахаи в этих странах имеет много общего.

Русские одними из первых узнали о новом, зародившемся в Персии в 1844 г. религиозном движении.

Благодаря исторически сложившимся тесным связям народов Центральной Азии и России с народами Персии, история распространения Веры Бахаи в этих странах имеет много общего.

Русские одними из первых узнали о новом, зародившемся в Персии в 1844 г. религиозном движении. В то время большинство иностранцев могли судить о новой вере, основываясь на недостоверных, а зачастую специально искаженных фактах, поступавших в основном от враждебно настроенных официальных правительственных кругов и духовенства. Россия же − одна из немногих европейских стран − имела в то время представительство в Тегеране. Поэтому русские дипломаты вполне могли иметь доступ к более достоверным источникам информации о важнейших событиях становления новой веры.

Князь Дмитрий Иванович Долгоруков, бывший с 1846 по 1854 г. русским послом при дворе шаха в Тегеране, хорошо знал о волнениях и жестоких расправах с последователями нового религиозного учения. В своих донесениях в Санкт-Петербург князь Д.И.Долгоруков неоднократно упоминал об этом. Но, к сожалению, даже в этих источниках, не говоря уже о других сообщениях из Персии того времени, очень часто были изложены абсолютно не проверенные факты, различного рода догадки и домыслы.

Так, в своей книге «Религия баби и бахаи. 1844-1944» М.Момен пишет о том, как воспринимают современные западные исследователи новую религию, и объясняет, почему первые сведения о вере были столь недостоверны. «До возникновения в начале XX в. общин Бахаи и публикации достоверных сведений о новой религии, − писал он, − было трудно составить неискаженное представление о самом учении и его истории в виду того, что в Персии второй половины XIX в. редко кому удавалось получить свидетельства об этой религии из первых рук. Жестокие преследования загоняли движение в подполье, даже слова «Баб», «баби», «бахаи» нельзя было произносить вслух. Западные путешественники не имели возможности непосредственно общаться с бахаи. Однако жестокие преследования баби и бахаи уже привлекли внимание Запада, и авторы путевых заметок, а также исследователи Персии считали своим долгом непременно упомянуть о новой религии. При этом большинство из них вынужденно полагались на непроверенные сведения, почерпнутые у других наблюдателей. Результатом явились искажения и неточности, которые после многократных повторений стали принимать за правду».

Однако несмотря ни на что, возникшее новое религиозное движение вызывало у многих неподдельный, живой интерес. Так, русский царь в 1853г. повелел своему консулу в Тебризе собрать всю имеющуюся информацию о Бабе и его последователях. К сожалению, это распоряжение запоздало. Баб к тому времени уже был казнен. Тем не менее, в Тебризе русский дипломат успел отдать распоряжение о том, чтобы был сделан рисунок останков Баба. Этот рисунок отправили в Санкт-Петербург, где он, возможно, до сего времени хранится в университетских архивах. Когда в 1852 г. шах выслал Бахауллу из Персии, русский посол сделал все возможное, чтобы доказать невиновность изгнанника. Самому же Бахаулле было предложено убежище в царской России и охрана на время переезда. Россия была единственной страной, правительство которой готово было принять у себя основателя новой веры, а после ареста даже ходатайствовала о его освобождении. Бахаулла выразил признательность русскому послу, но отклонил предложенную помощь - он предпочел подчиниться указу шаха о ссылке в Багдад.

По приказу Д.И.Долгорукова на первом этапе Бахауллу сопровождал официальный представитель русского дипломатического корпуса, проявлявший особую заботу об изгнаннике. На западе ссылка Бахауллы вызвала мощную волну интереса к появившемуся религиозному движению. На протяжении всего пути, от Багдада до города тюрьмы Акко в Палестине, иностранные дипломаты и историки постоянно информировали правительства своих стран обо всех перипетиях этого вынужденного странствия. Естественно, событие такого масштаба в религиозной жизни Персии не могло пройти не замеченным.

На первых этапах развития новой веры русские дипломаты оказывали большую помощь бахаи: предоставляли им убежище, укрывали последователей новой веры от непрекращавшихся преследований со стороны правительства Персии и духовенства. Благодаря русским дипломатам интерес к учениям баби и бахаи возник в кругах востоковедов, литераторов, художественной интеллигенции. Были проведены серьезные исследования религии баби. Например, Мирза Александр Казим-Бек, профессор и декан Санкт-Петербургского университета, в 1865 г. написал книгу «Баб и бабиды». Барон В.Р.Розен, основатель восточного отделения Русского Императорского археологического общества, нашел и сохранил текст послания Бахауллы иранскому шаху, перевел на русский язык одну из скрижалей Бахауллы Лаухи-Бишарат (Скрижаль Благовестия), руководил подготовкой к изданию «Первого сборника Посланий бабида Бехауллаха», включавшего в себя шестьдесят три текста. Капитан А.Г.Туманский в 1890-х годах перевел на русский язык и издал вместе с арабским оригиналом «Пресвятую Книгу» бахаи Китаб-и-Акдас. Профессор истории и географии Азии Б.А.Дорн, посетивший Гилян и Мазендеран в 1860 г., приобрел ценнейшую рукопись, повествовавшую о трагических событиях в крепости Шейх Табарси. В 1904 г. писатель С.И.Уманец опубликовал несколько статей о баби и бахаи и брошюру «Современный бабизм», в которой опроверг появившееся в те годы в русских газетах утверждение, что Насреддина Шаха убил бабид. В этой брошюре С.И.Уманец писал о том, что движение бабидов в Персии переросло в Веру Бахаи, которую он назвал «самостоятельной религией». К Вере Бахаи проявляли интерес и великие русские писатели И.С.Тургенев и JI.Н.Толстой. В 1910 г., незадолго до смерти, Л.Н.Толстой писал о Вере Бахаи следующее: «Очень глубокая. Я не знаю другой веры, которая была бы такой глубокой». В конце XIX в. Вера Бахаи начала распространяться в некоторых городах Российской империи. То, что новая религия достаточно быстро укоренилась на русской почве, было обусловлено несколькими факторами. С одной стороны, на российской территории, в частности в Туркестане, нашли прибежище бахаи, покинувшие Персию, и их усилиями там были созданы первые общины, а с другой − распространению идей религии Бахаи способствовал интерес к ней русских востоковедов и литераторов.