Садовники Господа

Солнце садится над темной бирюзой залива Хайфа. Застыл в оцепенении субботнего вечера деловой центр города; в нем необычно тихо; он кажется опустевшим и чуточку грустным: магазинчики закрыты, шторы в витринах опущены. Пустынен порт, на улицах нет ни автобусов, ни маршрутных такси, торопятся домой редкие прохожие.
    А над городом, перемежая яркую охру глинозема с темной зеленью растительности, вздымается в темнеющее небо гора Кармель. На середине склона ловит последние отблески дня, словно стараясь сохранить их для себя одного, золоченый купол. Он венчает не церковь и не мечеть. Но все же это место святое - это мавзолей, в котором покоится прах Мирзы Али Мухаммада, известного под именем Баб ("Врата"), провозвестника юной религии, которую одни склонны считать новой, другие - обновленной. Мы же пока - растерявшиеся исследователи неведомого мира, в общих чертах знакомые с тем, что он собой представляет, и прибывшие познать его вблизи, напоминаем астрономов, которые наблюдают планету в телескоп и знают лишь, какие на ней впадины да возвышенности. Само собой разумеется, мы запаслись "картой", на которой есть и точные сведения.
    
    Религия бахаи зародилась в середине прошлого века в Иране, в мусульманской среде, и стала продолжением всех предшествовавших ей мировых монотеистических религий. Она проповедует терпимость, равенство мужчин и женщин перед Богом, ратует за укрепление мира, за дальнейшее развитие и сохранение Божественного Творения. Нет в ней ни папы, ни священников, ни церковных обрядов, ни святых таинств, ни специальных молитвенных домов. Нам, журналистам, захваченным тем, что мы открываем вероисповедание в стадии становления, - а ему всего полтора столетия и основывается оно на никем не искаженных Писаниях Пророка Бахауллы, имя которого и дало название религии бахаи, - предстоит стереть "белые пятна" на нашей карте. Начинается исследование в Хайфе, в Святой земле, как называют город бахаи, отражая в этом названии свое отношение к находящимся здесь святыням четырех религий - иудаизма, христианства, ислама и своей веры, ибо именно в Хайфе покоятся почитаемые ими основатели веры. Тут же расположен Всемирный Центр бахаи, в котором бьется пульс жизни их общины.
    
    Туда мы и направляемся на следующий день после нашего приезда. Утро солнечное и теплое, как обычно и бывает на Ближнем Востоке в октябре. По дороге отмечаем, что склоны горы Кармель, с прекрасными аллеями, обилием цветов и белыми домами, окруженными садами и парками, по сравнению с деловыми кварталами Хайфы - то же, что Нейи среди северных промышленных предместий Парижа. В течение всего пути ветерок доносит ароматы сосны и цветов, навевая мысли об отпуске в конце лета на французской Ривьере по ту сторону Средиземного моря. Но вот мы в Голомбе. Вдоль широкого бульвара, по которому мчатся автомобили, заставляя желающих перейти на другую сторону пешеходов топтаться в нерешительности, тянется тяжелая кованая ограда, преграждающая вход в роскошный, спускающийся террасами парк. В глубине парка виднеется большое белое здание с колоннами и перистилем в духе греческих храмов: бахаи называют его Всемирным Домом Справедливости. Здесь - средоточие их веры. В застекленном сооружении за решетчатой оградой бдительно несут службу двое молодых людей спортивного вида, в безукоризненно отглаженных рубашках и брюках, с переносными рациями. Прежде чем перед нами откроются ворота, нужно сообщить, кто мы, и объяснить, с кем назначена встреча. Мы решаем, что охранники вооружены, и такая чрезмерная предосторожность со стороны тех, кто отвергает насилие и проповедует открытость по отношению к людям, немного смущает, хотя в наше время - время разгула терроризма - это вполне оправданно. Однако вскоре мы узнаем, что сотрудники службы охраны никакого оружия при себе не имеют и даже не занимаются боевыми видами борьбы, а их роль сводится в основном к тому, чтобы предотвращать наплыв любопытных, набеги опустошителей садов и происки всякого рода смутьянов. Одного из охранников мы узнаем. Вместе со своим товарищем, костариканцем, он встречал нас накануне в аэропорту Тель-Авива. Сам он швед, а нас сердечно приветствует по-английски: "Здравствуйте. Чудесное сегодня выдалось утро. Удачи вам!" А ведь такие слова никак не соответствуют тому, что ожидаешь услышать от вооруженного охранника. Все-таки приятно встретить знакомого в столь величественном месте. В течение всего нашего пребывания здесь большая часть наших собеседников будет встречать нас с таким же дружелюбием и сердечностью. Первая отличительная черта бахаи, поразившая нас.

    Неловкость, испытанная у входа, пропадает. Вот мы и пришли. Нас встречает Сандра Тодд, сотрудница Информационного бюро. Молодая очаровательная американка с короткой стрижкой, изящно одетая, деловитая и улыбчивая. Она прихрамывает, так как нога у нее в гипсе и ей больно. Об этом догадываешься только по еле уловимой гримасе, изредка проскальзывающей по ее лицу. Во время нашего пребывания в Хайфе она будет организовывать встречи, сопровождать нас, неутомимо вышагивая то в гору, то под гору, то по неровной голой земле, то преодолевая лестничные марши, но никогда не жалуясь, без каких бы то ни было признаков усталости или плохого настроения. Откуда такое самообладание? Что это - черта характера или качество, приобретенное под воздействием веры? Этого нам так и не удастся узнать. Возможно, правильнее будет сказать - и то и другое вместе.
    
В общении с нею мы пытаемся освежить запущенный за многие годы английский. Ради нас она, хотя и не без труда, вспоминает французский. Так и завязывается диалог: была бы добрая воля.
    Чтобы попасть в прелестный каменный домик, где расположилось Информационное бюро и который находится в стороне от главного здания, мы, преисполненные восхищения, идем парком: в нем у кустов роз и куртин, на лужайках, под пальмовыми и оливковыми деревьями деловито хлопочут юные садовники. Все они - бахаи и вызвались поработать какое-то время на благо общины: самое меньшее - несколько месяцев, самое большее - два года.
    "Вы хотели бы встретиться с кем-нибудь из них и поговорить?" Конечно, хотели бы. И наша программа встреч пополняется скандинавскими, североамериканскими, южноамериканскими, французскими, бельгийскими, швейцарскими, африканскими именами... Всемирный Центр бахаи чем-то напоминает ООН.

    В Информационном бюро мы сначала долго общаемся с англоязычным канадцем Дугласом Мартином, любезным и немногословным директором этой службы. Краткое вступительное слово. Затем получается своего рода классическое интервью, когда на наши непритязательные вопросы мы получаем точные и содержательные ответы. Когда о чем-то не знаешь ничего или почти ничего, надо же с чего-то начинать. Но и это первое посвящение в существо дела породило целый поток вопросов, которых становилось все больше по мере того, как мы встречались с новыми и новыми собеседниками. Каждый вечер перед нами вставали все новые вопросы, так что даже теперь, когда мы пишем отчет о проведенном исследовании, они еще не исчерпаны до конца.
    
    Как нам кратко изложил Дуглас Мартин - так же, впрочем, как и в недавно изданной книге "Вера бахаи" (У. Хэтчер, М. Дуглас. Вера бахаи. Сан-Франциско, 1988.) , или как об этом рассказал в своем опубликованном в 30-х годах и с тех пор неоднократно переиздававшемся очерке (Дрейфус. Очерки о бахаизме. 4-ое изд. Париж, 1973.) французский востоковед Ипполит Дрейфус, принявший веру бахаи, - это вероучение своими корнями уходит в три мировые религии: иудаизм, христианство и ислам. Но оно резко отличается своими оригинальными, гораздо более современными постулатами, и в этом его шаг вперед, если это выражение применимо к религии, - во всяком случае, эта религия гораздо ближе духу и устройству современного общества, а также событиям, трудностям и стремлениям нашего времени.
    Она покоится на трех основополагающих принципах.
    
     Первый из них - вера в Бога. Бога единого, всемогущего, который создал все и все знает о Своих созданиях. И если люди величают его Яхве, Аллахом, Брахмой или Богом, - разница только в имени.

    В основе второго принципа лежит убеждение, что род человеческий также един и является вершиной творения, высшей формой разумной жизни, сотворенной Богом и способной воспринять существование своего Создателя и приобщиться к Нему.
    "У нас, - говорит молодой бахаи, - нет никаких сомнений в том, что Бог являлся людям еще во времена глубокой древности. И уже в то время должно было существовать какое-то средство общения людей с Богом. Конечно же, послание, которое в те времена могло быть усвоено человечеством, никоим образом не сопоставимо с нравственно возвышенной Нагорной проповедью, произнесенной Иисусом. И все-таки общение имело место и тогда". И в качестве примера он называет аборигенов Австралии, живущих в условиях, близких к тем, в которых жили наши предки в эпоху палеолита, и тем не менее проявляющих признаки подлинной духовности.
    
    Следствием представления о единстве рода человеческого, второго принципа бахаи, является полное неприятие расизма в любом его проявлении. Мужчина не выше женщины, ни одна раса, ни один народ не может обладать своим превосходством над другим. Внешние различия по цвету кожи, волос, глаз, по телосложению, а также различный уровень развития культуры, науки и техники, различный уровень благосостояния отнюдь не мешают считать, что все люди сотворены по одному образу. "Только невежество, высокомерие, алчность и эгоизм, - заверяет Дуглас Мартин, - мешают людям признать эту истину, главной задачей бахаи как раз и является изменение существующего положения вещей, приведение рода человеческого к осознанию того, что он един и неделим".
    
    Третий принцип является логическим продолжением двух предыдущих: осознание единства рода человеческого, единственности Бога ведет к признанию единства вероисповеданий. Вера бахаи не отрицает и не отвергает предшествовавшие ей религии, скорее наоборот, она рассматривает каждую религию как своего рода ступень Божественного Откровения. Все Пророки - посланники Божьи, и среди них Христос, Мухаммад, Будда Гаутама и другие. Они приходят один за другим, причем перед каждым стоит задача, соответствующая историческим и социальным условиям жизни, а также степени развития людей, к которым они обращаются со своей проповедью. Эти посланники Божьи являются движущей силой развития человечества. Так, если рассуждать в общем, Христос и христианство способствовали в первую очередь становлению нравственности, направленной против рабства. Мухаммад к христианской морали добавил идею государства, служащего защите общества с помощью законов. Свое откровение Бахаулла называет кульминацией целого исторического цикла: последним звеном в цепи Откровений, начавшейся с Адама. Для Бахауллы религиозная истина не абсолютна, а относительна. Вслед за его Откровением придет черед других Откровений, чтобы продолжилось бесконечное развитие рода человеческого. Миссия же Бахауллы заключается в объединении всех людей. Дуглас Мартин сравнивает этот процесс с процессом становления человеческой личности. Бахаулла, Божественный Избранник, принес Послание, соответствующее нынешней стадии развития человечества, когда оно вступает в период зрелости. Это Послание указывает путь к достижению единой для всех религии и всеобщего мира.
    
    Можно, конечно, скептически относиться к возможности достижения последней цели. Похоже, что слова Иисуса "мир на земле людям доброй воли" не были услышаны ни в Его время, ни в наши дни. Что до религий, то, если они и являются, как утверждают бахаи, следующими друг за другом этапами постепенного развития человечества, следует признать, что часто они служили поводом или причиной самых отвратительных войн - христиан против мусульман, католиков против протестантов, шиитов против суннитов - и многих других конфликтов, которых хватает и сегодня. И все же, если даже будет единая религия, которая будет полностью соответствовать этимологическому значению этого слова ("религия" происходит от латинского "religare", что значит "связывать", "соединять"), позволит ли это исключить столкновения, вызванные амбициями и идеологиями, стремлением к власти и наживе? В ответ нам опять приводят аналогию со становлением индивидуальной личности. То, каким человек станет, зависит от воспитания, полученного от родителей и учителей, от общения с друзьями, от условий жизни в обществе. По мере того, как все более широкие массы будут приобщаться к учению бахаи, будет изменяться склад ума людей, в основном потому, что эта вера основывается на действенном миротворчестве. Еще в конце прошлого века Бахаулла в своем обращении к главам государств писал: "Мы видим, как год от года вы наращиваете свои арсеналы, возлагая их бремя на плечи своих подданных. Это вопиющая несправедливость"... "Уладьте разногласия, вас разделяющие, и вам понадобится ровно столько оружия, сколько нужно для защиты ваших городов и ваших стран".
    
    В 1912 году Его сын Абдул-Баха обратился с таким же призывом: "По всеобщему соглашению все правительства мира должны одновременно начать разоружение. Ничего не получится, если кто-то сложит оружие, а кто-то откажется это сделать. Народам мира следует сотрудничать друг с другом по этому, в высшей мере, важному вопросу, чтобы всем вместе отказаться от смертоносного оружия, которое может привести к уничтожению человечества. Пока хоть одна страна наращивает расходы на армию и флот, другие, помимо воли, будут вовлечены в это безумное соревнование, руководствуясь своими действительными или мнимыми интересами".
    
    Как считают бахаи, в наши дни установить прочный мир можно прежде всего путем всеобщего разоружения. Такое всеобщее разоружение, проект которого следует разработать на международной конференции, должно быть всесторонним и происходить одновременно. Важно также, чтобы оно стало частью более всеобъемлющего плана, включающего отказ от государственного суверенитета в пользу международных исполнительных и законодательных учреждений, в задачу которых входило бы обеспечение всеобщего мира и гармоничное развитие всей планеты. В создании сначала Лиги Наций, а затем ООН, сторонники новой веры видят явные признаки продвижения в правильном направлении. Успехи, достигнутые ООН в 1988 году в разрешении некоторых конфликтов, а также разработанная СССР и США политика в области разоружения дают еще больше оснований для надежд.
    
    Миролюбие - это прежде всего отказ от насилия. А отказ от насилия - один из основных постулатов веры бахаи. В своей "Книге Законов" Бахаулла запрещает ношение оружия за исключением тех случаев, когда это вызвано крайней необходимостью. Для бахаи, говорит Бахаулла, лучше быть убитым, чем убивать самому. Бахаи считают, что перед лицом насилия в современном мире следует сделать выбор в пользу терпимости и миротворчества. Впрочем, они проводят различие между индивидуумом и обществом - на общество возлагается ответственность за поддержание порядка. Если человек должен прощать обиды, то общество обязано наказать преступника. Так же, на международном уровне, нельзя допускать нападения больших стран на малые. Бахаулла призывал: "И если в будущем одно государство поднимет оружие против другого, встаньте все, как один, против него, чтобы отразить агрессию".
    
    Следует отметить, что учение бахаи объемлет те области жизни, которых вовсе не касаются другие религии и которые представляются скорее социальными, а не религиозными, по своей сути. Но все в этом мире, считают бахаи, есть лишь отражение мира духовного и подчинено воле Божьей, явленной Бахауллой. Многие вопросы, освещаемые учением, напрямую связаны с насущными заботами современного мира.
    
    Так, идея о едином Боге, которому поклоняется в рамках единой религии объединенное человечество, применима к политической системе, если толковать это понятие в новом - широком и возвышенном смысле слова. Концепция единения помогает переосмыслить понятия "государство" или "народ" и прийти к пониманию того, что у нас одна родина - Земля, единая и общая для всех. Каждый бахаи - гражданин мира. Он всем сердцем стремится к этому и всей душой верит, что единая мировая цивилизация грядет, и не в столь уж отдаленном будущем. Но, согласно учению бахаи, единство не означает единообразия. "Человечество, - говорит Абдул-Баха, - подобно цветущему саду, но печален был бы этот сад, будь все в нем единообразно и по форме, и по цвету, и по запаху". Поэтому важно не стирать различия, а наоборот, стремиться к пониманию и проявлять большее уважение к ценностям, присущим каждой культуре, а в более узком смысле - к ценностям, присущим каждому человеку. Такой подход естественно подводит к необходимости вспомогательного всемирного языка. Несмотря на все недостатки эсперанто, бахаи с большим интересом следили и следят за его развитием. И их воодушевляет нынешнее возрождение интереса к этому языку (радио "Франс-интер" даже передавало летом 1988 года программу уроков эсперанто).

 Следует, однако, отметить, что в ожидании появления такого языка, который будет общим для всех, как во времена, предшествующие строительству Вавилонской башни, и который будет изучаться во всех школах мира и даже в дошкольных учреждениях наряду с родным, на своих международных мероприятиях бахаи говорят не на эсперанто, а на английском.
    Вполне логично, что перспектива создания всемирного сообщества неизбежно повлечет экономические, социальные и экологические перемены.
    
    Собственно говоря, у бахаи нет экономических доктрин. Они считают, что экономический механизм является отражением состояния общества; они полагают, что нынешний экономический спад отражает кризис, переживаемый обществом, - кризис, вызванный недостатком духовных ценностей и отразившийся на каждом из нас. И разрешение кризиса лежит не в тех рецептах, которые найдут экономисты, а в духовном обновлении. А это означает, что нужно преодолеть кризис ценностей и сделать справедливость основой общества. Не являясь сторонниками ни капитализма, ни коммунизма, который они считают устаревшей доктриной, бахаи не считают возможным предсказать, какими будут через сотню лет способы производства и методы управления производством, и верят, что эмпирическим путем будет найдена новая экономическая система, которая сложится постепенно по мере того, как будет происходить формирование всех структур всемирного сообщества. Поскольку отдельные страны стали экономически взаимозависимыми, бахаи выступают за единый подход к вопросам экономического развития в масштабе всей планеты. До тех пор, пока на планете остаются островки ужасающей бедности и экономической отсталости, ни одна страна не сможет надолго оставаться процветающей, и поэтому решение экономических вопросов заключается в создании всемирной макроэкономики, которая займется изучением причин нынешнего нарушения равновесия, а затем и их устранением с помощью единого рынка, управлять которым будет центральный орган власти. Некоторые политические деятели, особенно в Европейском совете, пришли к таким же выводам, но не рассматривают так глубоко решение этих проблем.
    
    По тем же причинам бахаи придают чрезвычайное значение развитию сельского хозяйства. "В мире, где две трети населения страдают от недоедания, - пишет один из них, - проблема продовольствия остается одной из главнейших, и есть все основания полагать, что в ближайшие два-три столетия она не исчезнет. Развитие большей части стран "третьего мира" приостановилось из-за весьма простого по своей сути явления: нельзя развить промышленность до тех пор, пока не решены проблемы сельскохозяйственного производства. Не следует забывать, что большая часть населения планеты живет в преимущественно сельской среде, что определяет образ мышления людей и их жизненный уклад, меняющиеся очень медленно". И наконец, бахаи - и они не одиноки в этом - выступают за передачу запасов недр, которые они считают собственностью всего человечества, в общее владение. По их мнению, должен быть создан международный орган, ответственный за учет минеральных и энергетических ресурсов и их справедливое распределение между всеми странами. Только такая система позволит исключить величайшую несправедливость, когда некоторые страны только за счет обладания богатыми сырьевыми ресурсами, получают доходы, намного перекрывающие их потребности, в то время как бедные сырьем страны залезают в долги перед мировым сообществом для того, чтобы обеспечить свои потребности в сырье. Ратификацией недавно подписанного международного договора о морском праве, где говорится о том, что все богатства океанского шельфа являются коллективной собственностью, освящен принцип "общего достояния человечества", в котором бахаи видят воплощение своего замысла, и который их вера отстаивает уже более века. А введение европейских денег, экю, служит подтверждением их уверенности в том, что однажды появится наднациональная денежная единица, которая не будет зависеть от политической конъюнктуры, вызывающей "катание доллара по американским горкам", - и это тоже предсказывал Бахаулла.
    Вопрос о перераспределении богатств затрагивает не только отношения между государствами, но и общее достояние каждой страны, а также частную собственность. В одном из трудов Абдул-Баха начала века говорится: "Распределение средств существования для народа должно быть таковым, чтобы исчезли бедность и нужда, и чтобы каждый, по мере возможности, в соответствие с его знаниями и положением, мог бы получить свою долю удобств и жизненных благ. Мы видим вокруг нас, с одной стороны, людей, которые купаются в роскоши, а с другой стороны, обездоленных, которые нуждаются в хлебе насущном... Подобное положение несправедливо, оно должно быть изменено, ... а чтобы следить за положением вещей и изменять его к лучшему, необходим соответствующий порядок. Важно ограничить богатство, равно как и бедность; ... должны быть установлены особые законы, касающиеся чрезмерного богатства и крайней бедности. Законы государства должны подчиняться законам Господа, который одинаково справедлив по отношению к каждому... Пока не будет так, не будет и соблюдения закона Господа".
    
    Касаясь других вопросов, связанных с передачей в совместное владение ресурсов планеты, Бахаулла с пророческим предвидением писал: "Цивилизация, столь часто превозносимая мужами от искусства и науки, коли суждено ей будет выйти из-под контроля разума, принесет человечеству величайшее зло... Цивилизация, являющаяся источником стольких благ, пока пребывает она в пределах разумного, станет, при крайней неумеренности, источником неисчислимых бед... близится день, когда пламя ее будет пожирать города земли."
    
    Наряду с такими вопросами, как общество постиндустриальной цивилизации, приоритет сельского хозяйства, децентрализация власти в пользу местных органов управления, бахаи волнуют и вопросы защиты окружающей среды. Несомненно, что сохранение редких и невосполнимых полезных ископаемых, расточаемых в наше время, и охрана окружающей среды от загрязнения и порчи со стороны современного производства, представляют собой одну из величайших задач XX века. Человек должен найти некое новое равновесие в своих отношениях с природой, предполагающее резкое изменение его образа жизни и, в конечном итоге, утвердить новую жизненную философию, которая вернет ему его место в мире творения.
    Такое видение основано еще и на том, что вера бахаи - и в этом одна из ее отличительных особенностей - открыта для научного знания. У христианства, например, всегда были весьма натянутые отношения с научными теориями. Печальную возможность убедиться в этом имели многие ученые, в том числе и Галилей. Да и в целом довольно часто имеет место противопоставление научной гипотезы и религиозного учения, как, например, по вопросу о происхождении Земли и ее обитателей. С точки зрения бахаи, рассказы в Ветхом Завете о сотворении мира следует рассматривать как аллегории. Шесть дней творения и появление на земле Адама и Евы - это метафоры, не противоречащие гипотезе физиков о большом взрыве или убеждению биологов о медленном процессе развития живой жизни - от бактерии до человека.

 Не может быть двух истин - научной и религиозной. Поскольку разум человека - от Бога, а наука - результат деятельности разума, вера бахаи признает научные открытия, не усматривая в этом никакого противоречия.
 
    И наконец, учение бахаи настойчиво утверждает необходимость образования как одного из непреложных условий экономического и общественного развития. Приоритет духовности провозглашается и здесь. Образование не должно ограничиваться передачей знаний, оно должно включать воспитание нравственности и духовности в той же мере, как и преподавание естественных наук, литературы, истории, географии и так далее. Как говорил еще в XVI веке Рабле, "знание без осознания - лишь вред несет душе". Анализируя современную систему обучения, бахаи указывают и на то, что, несмотря на образование, полученное в крупнейших университетах Запада, многие политики не раз приводили свои страны на грань катастрофы.
    
    Отсюда вывод - технические знания отнюдь не определяют глубину сознания и нравственные качества человека, не преобразуют его мировоззрение. А потому бахаи ратуют за такое образование, которое делает упор на развитие личности ребенка и подростка, и, не пренебрегая традиционным обучением, ориентирует человека прежде всего на такие ценности, как взаимопомощь, согласие, справедливость, любовь и сострадание. Семье возвращается ее законная роль в процессе воспитания. Такая система образования, считают бахаи, поможет покончить с отчуждением людей и социальным злом, поразившим общество, а также освободит в людях ту дремлющую энергию, которую можно направить на благо всего общества. И последнее - учение бахаи отдает приоритет образованию женщины. Но к этому мы еще вернемся.

    Вот и стерты кое-какие "белые пятна" с нашей карты. Но наше любопытство не утолено, и мы задаем Дугласу Мартину еще три вопроса.
    - Раз вера бахаи осуждает тиранов, кровожадных палачей, коррумпированных государственных деятелей, которых полно в сегодняшнем мире, то почему она не борется более открыто?
    - Тираны приходят и уходят. Время работает на нас. Вспомните последние события в мире. Подумайте о том, что еще сто лет назад казалось невозможным, равноправие женщин, например, а сегодня стало реальностью.
    Но мы - не бахаи и потому возражаем, говоря, что разыгрывание подобных партий затягивается иногда слишком надолго и массы людей страдают до конца своей жизни, так и не дождавшись смерти деспотов.
    - Надо смотреть глубже, - отвечает нам Дуглас Мартин, - с тем, чтобы выкорчевать корни зла и дать возможность осуществиться воле Божьей.
    Однако он нас не убедил.
    - Раз вы уверены в том, что можете ответить на большую часть вопросов нашего времени, почему вы не стараетесь привлечь к своей религии как можно больше людей?
    - Всему свое время. Каждый честный человек - бахаи, хотя сам он и не знает об этом.
    Под конец мы задаем вопрос материального характера:
    - Все эти великолепные здания, эти дивные сады - на какие деньги они созданы? Откуда бахаи берут на все это средства? Вы знаете, что кое-кто считает, что они поступают от известных своей щедростью темных сил, таких, как ЦРУ, например?
    Дуглас смеется.
    - Мы получаем средства только от самих бахаи, причем каждый дает соответственно своим возможностям, размер взноса не устанавливается. Наша религия запрещает нам брать деньги от людей, не принадлежащих к нашей вере. Бахаи не занимаются сбором пожертвований - ни от частных лиц, ни от государственных организаций. И мы тратим не более того, что у нас имеется.
    Солнце все так же сияет, сады все так же прекрасны, Средиземное море все так же блестит у подножия горы Кармель. Сандра Тодд ведет нас обедать.
    Мы снова идем через сад. Подходим к главному зданию. Приветливая хозяйка открывает нам стеклянные двери. Огромный вестибюль с мраморным полом уставлен креслами и банкетками, украшен цветами. Просторные и светлые столовые с красивой и удобной современной мебелью. И снова такое ощущение, будто находишься в ООН или ЮНЕСКО. Все цвета кожи и волос, от черного до белого. Различные языки, однако господствующий - английский. У одного из столов стоит молодая негритянка в ярком бубу, с ребенком за спиной, и она так красива, светится такой радостью, что наши взгляды задерживаются на ней до неприличия долго. Мы берем подносы и идем за едой на большую кухню, где царит безукоризненная чистота и где выставлены и горячие блюда, и закуски. Еда здоровая и... для трезвенников - есть вода, гранатовый сироп, чай и кофе. Ни вина, ни пива: алкоголь - это единственное, что запрещено верой бахаи, он может употребляться только для лечения.
    В столовой мы с интересом наблюдаем за присутствующими. Здесь одновременно могут пообедать более ста человек. За столами видны улыбающиеся лица, идет оживленный разговор, но гул голосов приглушен. Мы обращаем внимание на то, какое значение каждый придает своей внешности. Мужчины одеты безукоризненно: если в костюме, то при галстуке, а если в джинсах, то без пиджаков. Не видно ни одной женщины в брюках, хотя это и не оговаривается никакими правилами. Потом многие из них объяснят нам, что носят брюки, если в них удобнее работать или заниматься спортом. Все женщины одеты аккуратно, многие выглядят весьма элегантно, скромный макияж, маникюр, украшения. Такая ухоженность не случайна, это проявление того, что можно назвать правилами гигиены в жизни, данными им религией. Чистота и опрятность, забота о своей внешности - это и знак уважения к Богу, и проявление вежливости по отношению к другим. За столами сидят мужчины и женщины, молодые и пожилые, различных национальностей. И никакой иерархии. Члены общины, занимающие высокое положение, обедают вместе с садовниками, молодыми людьми из службы охраны, уборщиками и ремонтниками и поступают, как все: идут на кухню с подносами за едой, а после обеда убирают за собой посуду.    Чувствуется, что отношение к ним уважительное, но лишенное какого бы то ни было страха или заискивания. Мы, новички в этом зале, где все знают друг друга, не становимся предметом назойливого любопытства. Наши сотрапезники разговаривают с нами, как с друзьями, представляют своим соседям. Все предлагают помощь, говорят, что готовы ответить на наши вопросы. Мы сообщаем Сандре Тодд, что перед тем, как начать наше исследование, мы договорились, что будем брать интервью по своему выбору, свободно, без контроля. Она удивляется нашим словам: "Любой бахаи, - заверяет она нас, - волен говорить с кем угодно и свободно выражать свое мнение, а цензуры на горе Кармель нет".
    
После обеда неисправимые курильщики покидают помещение, чтобы предаться своему пороку на улице, ... за автостоянкой - там поставлены скамейки, стол и урна. Курение не запрещено, но здание Дома Справедливости и основные пристройки почитаются священными, и было бы неуместно курить здесь и бросать окурки. Разве курят в церкви, мечети, храме или синагоге? Мы присоединяемся к курильщикам - сами таковы - на их площадке. Здесь нам заговорщицки улыбаются. Бог велик, но - nobody is perfect (кто из людей совершенен)!
    Затем мы отправляемся осматривать здания, и нашим гидом оказывается спокойная и вежливая бельгийка Сюзанн М. Французская речь вдруг очень успокоительно действует на нас. Зайдя в туалеты, видим, что они так и сияют, и в каждом стоят весы. Решительно, бахаи не строят из себя аскетов!
    Интерьер здания Дома Справедливости соответствует его внешнему виду: кругом мрамор и прекрасной обработки дерево, роскошь и покой. Современное функциональное решение. Зал для приемов, зал для банкетов. Большие вестибюли, обширные светлые помещения. На полу очень дорогие китайские ковры. Мебель, вазы, люстры представляют разнообразие стилей, но все очень дорого, и, если говорить откровенно, на наш вкус, слишком роскошно. Мы говорим об этом сопровождающей нас женщине. Она возражает, объясняя, что обстановка сложилась исключительно из даров богатых членов общины, а роскошь здесь оправданна, она призвана создать необходимый престиж великой религии. Это нас заинтересовало, мы еще вернемся к этому вопросу. Проходя мимо большой деревянной двери, перед которой маленькая площадка с резными перилами, Сюзанн М. понижает голос - это зал заседаний членов Совета. Здесь происходят обсуждения, о которых никто ничего не знает, кроме того, что окончательное решение принимается большинством голосов.
    У Дома Справедливости есть свой мозговой центр - бюро. Всюду современное оборудование: компьютеры с терминалами, телефаксы и так далее. Администрация, бухгалтерия, отдел информации, отдел материального обеспечения, отдел переводов... Целый отдел занимается изучением Писаний. Бахаулла оставил после себя 14 тысяч рукописей, а его преемники - более 40 тысяч. И по сей день обнаруживаются новые документы. Работа ведется с фотокопиями, чтобы не повредить оригиналы, которые, кстати, сохранились; их классифицируют по темам, описывают, изучают, исправляют ошибки, допущенные в опубликованных ранее переводах, особенно с персидского на английский. Огромный труд; раньше для этого пользовались карточками и папками, теперь все делают при помощи компьютеров. Это скрупулезное изучение Писаний не просто архивная работа, связанная с их хранением. Цель ее - удовлетворить духовные запросы верующих. Судите сами - по четыремстам определенным темам (на данный момент) даются из написанного самим Пророком, наставления, касающиеся вопросов этики и поведения. Вопросы эти постоянно встают перед бахаи - будь то члены Совета или рядовые верующие (в последнем случае вопросы передаются в Совет через посредство местных и национальных духовных собраний). Замечание, которое сделал по этому поводу Файзи Мисбах, возглавляющий отдел изучения рукописей, заслуживает того, чтобы мы его здесь привели: "Учению иудеев более трех тысяч лет, учению Христа - около двадцати веков, а Мухаммада - тринадцать столетий. Эти учения на протяжении веков толковались богословами и теологами и неизбежно, с течением времени, искажались - намеренно или ненамеренно, по злой или доброй воле. Будучи молодой религией, вера бахаи дает возможность непосредственного обращения к подлинникам Писаний ее основателей. Что касается будущего, то современные средства хранения исключат внесение в тексты каких-либо изменений, что почти всегда влечет искажение их смысла".
    Нам еще остается посетить библиотеку, насчитывающую более тридцати тысяч названий книг на шестистах восьми языках (многие из них посвящены истории мировых религий), а также бюро аналитического изучения прессы при библиотеке, одна из задач которого заключается в сборе опубликованных во всем мире материалов о вере бахаи, будь то хвалебные, беспристрастные, порочащие или лживые, что тоже иногда встречается.
    
    С террасы мы любуемся парком и окрестным пейзажем. Бетонные стены-опоры, укрепляющие склон горы Кармель, почти не видны за деревьями и цветниками. "Бахаи создавали все это своим трудом и терпением, и не сразу, а постепенно, насколько позволяли финансовые возможности, начало же всему было положено в 20-е годы, когда на горе был куплен участок земли", - объясняет нам Сюзанн М. - "Взгляните, мы снова насадили лес на той части горы Кармель, что была совсем голой". Почему? А потому, что сохранение природы, разбивка садов символизируют подношение красоты Богу, и в этом бахаи следуют примеру своего Пророка, который очень любил цветы. Ниже по склону находится еще одно белое строение в виде небольшого античного храма, гармонирующее по стилю с главным зданием. Здесь покоится прах Бахауллы и хранятся оригиналы написанных его рукой листов. У этого дома - свой, особый хранитель. Теперь нам остается пройти дальше по саду, пересечь узкую дорожку, которая, извиваясь, спускается по склону и вот мы уже в другом парке, где, в сиянии золотого купола, который служил нам маяком, предстает перед нами мавзолей Баба - "Врат" - предтечи, объявившего о грядущем приходе Пророка. Мрамор и ковры. Босиком проходим в просторный зал, где находится гробница. В тишине молятся бахаи, но сюда впускают всех желающих при условии, что они будут вести себя достойно и разговаривать вполголоса. Молодые женщины сопровождают посетителей и дают необходимые пояснения. Выходя из сада, мы сталкиваемся с группой израильских школьников с тетрадками в руках, которых, похоже, интересуют архитектура и парки. Потом мы узнаем, что израильское правительство весьма благосклонно относится к пребыванию бахаи на своей территории, но запрещают проповедовать веру бахаи среди жителей страны. На территории Израиля нет евреев-бахаи. Их мы, однако, встретим позже в других странах. Но это не мешает израильтянам называть мавзолей Баба одной из достопримечательностей Хайфы, отмеченной на туристической схеме города наравне с пещерой Илии, монастырем Кармелиток или Мемориалом, посвященным борьбе Израиля за независимость. Вход бесплатный. Нет кружки для сбора пожертвований от посетителей.
    Экскурсоводы здесь не из тех, кому можно дать чаевые. И никакой торговли - здесь не продают сувениров, даже открыток с видами Центра (их, впрочем, можно найти в магазинчиках Хайфы). За исключением нескольких фотографий Абдул-Баха и каллиграфически выполненных изречений из Писаний мы не видели ни здесь, ни в здании Дома Справедливости культовых изображений или каких-либо других предметов культа. Таковых в религии бахаи нет.

    На данном этапе нашего исследования, после того как мы посетили святые места и уже имеем какое-то представление об интересующей нас религии, мы ясно видим, что все здесь удивительным образом уравновешено. Гармония, присущая этому ландшафту с вписанными в него строениями, внушает мысль о сильной, установившейся и организационно оформленной религии - и возникает ощущение, которое сродни тому, что испытываешь, находясь в мусульманской мечети или в христианском храме или монастыре. Что больше всего поражает на горе Кармель - это гармоническое сочетание священного пространства святых гробниц и мирских рабочих мест. Впрочем, это не кажется странным, ибо в вере бахаи все гармонично - наверное потому, что в мирском здесь всегда ощущается присутствие духовности.
    
    Было бы преждевременным завершить этим высказыванием нашу первую экскурсию по планете бахаи. Нам предстоит еще встретиться с мужчинами и женщинами, которые живут этой верой и делают ее живой. В Хайфе таких людей более четырехсот, из них половина работает в Доме Справедливости, а половина - в его филиалах, разбросанных по городу. Среди них - представители более чем тридцати национальностей: американцы, австралийцы, канадцы, шведы, бельгийцы, французы, швейцарцы, камерунцы, костариканцы, иранцы, жители Антильских островов и многие другие... Четыреста человек, которые считают, что им милостью Божьей предоставлена возможность жить и работать здесь - ведь большинство их единоверцев может побывать в этих местах только в качестве паломников. И взамен они готовы отдать служению все силы, способности, самих себя. Каждый из них занимается конкретной работой, и в этом тихо гудящем, занятом делом улье насчитывается не меньше профессий, чем национальностей.
    
    Секретари и садовники, переводчики и повара, библиотекари и уборщики, управляющие и сантехники, делопроизводители, работники информационной службы, архитекторы, лица, ответственные за охрану, и так далее. Сто пятьдесят молодых людей из числа работающих здесь получают материальную поддержку со стороны общины - им оплачивается жилье и питание. Большая часть их занимается уходом за парками и зданиями, работает в службе охраны. Кто приезжает в Хайфу на срок до полутора лет старается сам оплатить свой билет, если есть возможность, даже если путь далекий. Желающих поработать здесь больше, чем число предлагаемых рабочих мест, а набор, в значительной степени, производится в соответствии с реальными потребностями Центра. Руководители служб, выполняющие свои обязанности в течение длительного срока, который иногда заранее оговаривается, а иногда и нет, получают небольшое, такое же как у всех, жалованье. Член Совета получает не больше секретарши. В самом Центре никто не живет. Только на ночь остаются по очереди руководители службы охраны. Все живут в городе, кто в квартирах, кто в отдельных домах, и ведут обычный образ жизни. Молодые добровольцы - те, у кого нет семьи, прибывшие на небольшой срок, - живут по четыре человека в комнате, но не бывает так, чтобы девушки и юноши жили вместе. Супружеские пары живут, как и положено супругам, у семей - свой уклад. Кто попредусмотрительнее, приезжают с деньгами на обустройство своего быта: покупают машину, телевизор, стереоаппаратуру. Приверженцы более аскетического образа жизни, довольствуются минимумом. Община иногда помогает семьям, например, оплачивает обучение юноши или девушки в университете, если личные средства родителей не позволяют этого.
    Рабочий день в Центре должен продолжаться с восьми часов утра до пяти или шести часов вечера, однако мы видели, как многие бахаи из-за перегруженности работой уходят значительно позже. За исключением молодых людей из охраны, которые отдыхают по скользящему графику, у остальных выходные длятся с полудня пятницы до понедельника, а после года работы им предоставляется двухнедельный отпуск, которым каждый волен распоряжаться по собственному усмотрению. Центр ничуть не похож на монастырь, а его обитатели - на монахов и монахинь, да, впрочем, в учении их Пророка и не одобряется монашеская жизнь. Так, юноши и девушки не только занимаются углублением своего знания веры или изучением иностранных языков (английского, эсперанто и других), но и развлекаются. При желании они могут заняться спортом, музыкой, пойти в театр. А иногда, как, смеясь, сказала нам одна девушка, молодежь устраивает тусовки и танцует.
    Порой возникает любовь. И кое-кто, прибыв сюда холостяком, уезжает женатым человеком.
    
    Почему все они, каждый по-своему, - позже они расскажут нам, как это произошло, - оказались здесь? Почему с такой самоотдачей, с таким энтузиазмом трудятся, выполняя любую работу, какую бы ни поручили, будь то работа в саду или в бухгалтерии? В ответ мы слышим: надо поклоняться и служить Богу, служа своей вере, действовать на благо всего человечества, способствуя его материальному и - что важнее всего - духовному прогрессу, совершенствоваться самому, быть носителями света и надежды в эти мрачные времена, идти вперед и помогать идти другим, веря в то, что обещанное Бахауллой время, когда воцарятся единая мировая цивилизация и всеобщий мир, настанет, хотя, может быть, и нескоро. Мы интересуемся - а какие у них планы на будущее? Лишь немногие намерены остаться жить в Хайфе и работать в Центре. Некоторые молодые люди собираются вернуться на родину, снова заняться своей работой или возобновить учебу и жить как все, но оставаться верными законам своей религии, утверждая ее по мере сил делами и образом жизни. Многие, и не только молодежь, хотели бы отправиться в любой уголок земного шара, чтобы распространять веру и создавать общины бахаи там, где их пока нет, помогать общинам, которые еще не окрепли, участвовать в реализации проектов развития в самых бедных регионах, в среде самых обездоленных социальных слоев. То есть, . по существу, быть миссионерами? "Нет, - отвечают нам, - пионерами. Наша цель не проповедовать и не обращать любой ценой в свою веру. Бахаи только отвечают на те вопросы, которые им задают, но воздерживаются от того, чтобы навязывать свои взгляды. В духовном плане бахаи должны утверждать идеалы веры прежде всего собственным образом жизни, сея семена, которые, в конце концов, прорастут. Впрочем, самое важное - быть полезными, внести свой вклад в борьбу со всем тем, что приносит страдания человечеству: бедностью, болезнями, недоеданием, неграмотностью, преступностью или загрязнением окружающей среды. Все, что делают бахаи, они делают не только на благо своей общины, но на благо всего мира".
    
    У нас возникает вопрос: поступая так, действуют ли бахаи, как и христиане, во спасение души? Ведь до сих пор мы не касались самых существенных метафизических вопросов: как понимается связь между Богом и человеком, что есть грех и каково наказание за него, в чем смысл жизни и смысл смерти.
    Согласно учению бахаи, Бог, по сути своей, Творец, и не существует Творца без творения. Но творению не понять своего Творца: связь, объединяющая их - это любовь Творца к созданиям Своим, которую Он являет, посылая одного за другим посланников Своих, тех, кого называют Пророками. Цель жизни человека - познать и возлюбить Бога. Человеку дано воспринять то, что присуще Божественной сущности - доброту, великодушие, любовь, могущество, справедливость... Но все это присуще и совершенному человеку, и каждый должен стремиться приблизиться к идеалу.
    Предопределение не фатально в жизни человека. Но нет и полной свободы воли. Существует взаимосвязь того и другого. Богу ведомо все, что было и что будет, но Его предвидение не определяет поступки человека. Бог знает, что человек поступит так или иначе. Но не Он тому причина. Бахаулла делает различие между так называемыми неизбежными обстоятельствами - это место и время рождения, социальная среда, врожденные физические, интеллектуальные и духовные способности - и обстоятельствами, которые таковыми не являются. "Первым, поскольку они окончательны, - пишет он, - все должны подчиниться безоговорочно. И не потому, что они неподвластны Богу. Зло от их изменения будет большим, нежели сохранение первоначального решения". Зато обстоятельства второго рода зависят от поступков человека. В жизни каждый бахаи, принимая решения, должен вести себя так, словно ход событий зависит лишь от изъявления его свободной воли. Если же развитие событий не соответствует ожиданиям, необходимо приложить новые усилия, молиться, не оставлять попыток изменить положение вещей. Но если, вопреки всему, препятствия не устранить, следует покориться неизбежном у, приняв его с радостью.
    
    Бог не мог создать дьявола, ибо зло не существует в виде реальной силы; зло - это отсутствие добра, подобно тому, как ночь - отсутствие дневного света. Чем ближе к добру, тем меньше зла. Что касается трагических случайностей, таких как болезнь, встреча с диким зверем, отравление ядовитым растением, то причиной их является столкновение со стихиями, которые не находятся в гармонии с человеком. Речь здесь идет об относительном зле. Нет ни греха, ни искупления, ни чистилища, ни ада или рая в качестве наказания или вознаграждения. Ад - в отдалении от Бога, рай - в приближении к Нему. Ну а смерть, которая в конце концов является одним из важнейших событий жизни, что это - финал или поворотная точка существования?
    Бахаулла пишет: "Твой рай в Моей любви, и твоя небесная обитель в общении со Мною. Войди же и не медли". Земная жизнь сравнивается с жизнью зародыша в материнской утробе. Он готовится явиться в мир, и если что-то нарушается в его физическом развитии, ребенок рождается ущербным. То же происходит и с душой. В день, когда она отделится от своей бренной оболочки, которая обречена на уничтожение и для которой не будет ни перевоплощения, ни воскрешения, душа должна быть готова предпринять новое путешествие по духовным мирам, по мирам Божественным, "бесчисленным в своем множестве и безграничным в протяженности"; и там душа познает новую ступень развития, длительность которого будет в обратной зависимости от совокупности духовных качеств, приобретенных во время земной жизни, и тем самым приблизится она к Богу. В Писаниях Бахауллы об этом говорится следующее: "Не подлежит сомнению, что после своей физической смерти все люди осознают значение своих деяний и до конца поймут, что они сотворили своими руками. Клянусь утренней звездой, сияющей на небосклоне Божественного могущества! Верующие в единого истинного Бога в момент расставания с земной жизнью испытают радость и ликование, кои невозможно описать, а те, кто прожил жизнь в заблуждении, преисполнятся ни с чем не сравнимым ужасом.
    Воистину, знай, что душа после отделения ее от тела продолжит свое развитие до тех пор, пока не достигнет присутствия Бога, в состоянии и в виде, которых ни круговорот столетий, ни случайности сего мира не могут изменить /... / Если бы человеку было известно, что ждет его душу в Божественных мирах, мирах Господа небесного и земного, он истомился бы в ожидании столь возвышенного, столь лучезарного состояния /... / Тот мир столь же отличен от мира земного, сколь наш мир отличен от мира, в котором пребывает ребенок, когда он еще во чреве матери. Когда душа предстанет перед Богом, она примет вид, наиболее соответствующий ее бессмертию и достойный ее небесной обители".
    Перед тем как подвести итоги первого этапа нашего исследования, нам остается посетить еще одно место паломничества в Святой земле. Сандра Тодд и ее муж Марк, приветливый и веселый техасец с озорной улыбкой, везут нас на другой берег залива, в Сан-Жан-д-Акр, или Акку, как называют это место в Израиле, - туда, где пребывал в заточении, жил и умер Бахаулла.
    
    Какие-никакие, а все же мы туристы, и потому наслаждаемся видом этого типично арабского городка, с вытянувшимися вдоль моря и крепостной стены кварталами белых домиков с балконами, ставни и двери которых выкрашены синей, розовой и зеленой краской, выгоревшей на солнце, с шумным восточным базаром и множеством маленьких лавок. И вдруг, совершенно неожиданно, надменно бросая вызов времени своими белыми камнями, возникает суровая и величественная громада выстроенной крестоносцами крепости.
    
    Снаружи - живописные мощеные улочки, сводчатые переходы, старинный караван-сарай, совершенная красота средневековой архитектуры. Внутри - наваливающаяся тяжелой ледяной глыбой действительность этой страшной тюрьмы, каковой она и была на протяжении веков: зарешеченные камеры, узенькие окошечки, сырой холод и такое зловоние, что сразу понимаешь, что ни о какой гигиене здесь и слыхом не слыхивали. Здесь томились борцы за независимость Израиля, многие из которых потом были повешены. Их имена на памятной доске. Как раз в конце зловещего коридора находится камера, в которой содержался Бахаулла во время своего долгого заключения. Входим в камеру, предварительно сняв обувь: это место святое. Смотрим на шершавые стены. Сквозь крохотное оконце, забранное решеткой, видим крошечный кусочек моря и такого же, как оно, голубого неба - должно быть, единственная картина, которая открывалась перед глазами узника, если не считать изредка пролетающих птиц да заходящих в камеру тюремщиков. Здесь верующие - молятся, остальные - молчат.

    Чуть подальше стоит заново покрашенный, хорошо сохранившийся дом, первый, в котором Бахаулла поселился после выхода из тюрьмы, уже не узником, но поднадзорным. Позже он перебрался в другой дом, невдалеке от города, там он и закончил свои дни и там был погребен. В тех местах до сих пор сохранились расчерченные рядами оливковых деревьев прекрасные сады. Мужчины и женщины, вероятно арабы, собирают в них урожай. Клумбы ухожены, украшены скульптурными изображениями птиц - Бахаулла очень их любил. Подходим к его могиле. Очень простая гробница. Дневной свет проникает сквозь большую застекленную крышу, волны вьющихся растений спускаются сверху, везде обилие живых цветов. В глубине, в нише, виднеется могильная плита, и там мы замечаем фигуру человека, преклонившего колени, чтобы поцеловать ее край. Выражение такой глубокой веры и почитания застыло на его лице, что нас невольно охватывает волнение и мы понимаем: этот человек - садовник Господа.