Бог проходит рядом

Нападки и гонения, которым сама Вера, породившая Административный Порядок, подвергалась на протяжении более семидесяти лет и от которых страдает по сей день, коснулись также и учреждений, знаменовавших собою рост и укрепление этого Порядка, чему легко найти многочисленные примеры в истории их становления. Возникновение тесно сплоченной общины, выдвигающей требования мировой религии, с филиалами на всех пяти континентах, представляющими людей самых различных рас, языков, классов и вероисповеданий; общины, располагающей литеретурой, распространившейся по всей поверхности земного шара и излагающей на нескольких языках ее учение; обладающей ясным видением, бесстрашной, бдительной и полной решимости любой ценой достигнуть своей цели; органически связанной аппаратом предуказанного свыше Административного Порядка; внесектантской, внеполитической, верной своим гражданским обязательствам несмотря на вненациональный характер; упорно придерживающейся законов и заповедей, управляющих ее жизнью, - возникновение подобной общины в мире, погрязшем в предрассудках, поклоняющемся фальшивым божествам, раздираемом внутренними противоречиями и слепо цепляющемся за устаревшие доктрины и ущербные идеалы, не могло рано или поздно не привести к кризису столь же тяжкому, пусть и не столь яркому по проявлениям, чем тот, что разразился вокруг Основателей этой общины и их первых учеников и последователей. Подвергаяс нападкам врагов изнутри, котоыре либо восставали проитв его богоданного авторитета, либо полностью отрекались от своей веры, и противников извне, будь то политики или представители духовенства, юный Порядок, отождествляемый с этой общиной, с самых первых дней и на каждой последующей стадии развития сурово страдал под натиском сил, тщетно пытавшихся в зародыше задушить его или извратить его цели.

Эти нападки, которые со временем делались все изощреннее и суровее и вызвали беспокойство во всем мире, имел в виду Сам Абдул-Баха, еще в пору, когда только вырисовывались контуры божественного порядка, написавший в Своем Завещании: "Отныне вопиющие толпы восстанут по всей Африке и по всей Америке, поднимут свой голос европеец и турок, и злобный рык раздастся в Индии и Китае. Все как одни, во всей своей силе выступят они, дабы противостоять Его Делу. Тогда навстречу им встанут рыцари Господи... и вместе с воинством Завета докажут истинность слов: "Да узри же смятение, охватившее племена поверженных!"

Уже не в одной стране доверенные лица и избранные представители этого несокрушимого, объемлющего весь мир Порядка были принуждены гражданскими властями либо церковными синклитами, игнорирующими их призывы, либо враждебными их принципам, либо опасающимися их крепнущей силы, защищать свое дело, либо отрекаться от него, либо ограничивать сферу своей деятельности. Уже не раз рука врагов, позабывших о карающем гневе Господнем, простиралась, дабы уничтожить его храмы и строения. Уже не раз в некоторых странах его последователей и защитников обвиняли в ереси, либо клеймили как подрывателей законности и порядка, либо вешали на них ярлык беспочвенных мечтателей, антипатриотов и людей, пренебрегающих своим гражданским долгом и обязанностями, либо категорически приказывали прекратить всяческую деятельность и рапустить свои институты.

Именно в Святой Земле, мировом центре этой Системы, там, где бьется ее сердце, где покоится прах ее Основателей, где зародились процессы, которые освещают ее цели, стимулируют ее жизнь и формируют ее судьбу, и был нанесен первый удар, призванный продемонстрировать всем без исключения, равно простым и знатным, прочность ее основ. Нарушители Завета, от которых ныне осталась лишь жалкая горстка, подстрекаемые мятежным Мирзой Мухаммадом Али, чьи угаснувшие было надежды вновь вспыхнули после неожиданного вознесения Абдул-Баха, и ведомые дерзким Мирзой Бадиуллой, силой захватили ключи от Усыпальницы Бахауллы, выгнали ее смотретеля - отважного Абу аль-Касима Хорасани - и стал добиваться того, чтобы власти признали их вождя законным хранителем этого Ковчега. Не устыдившись своего позорного поражения, встретив решительное противодействие со стороны палестинских вождей, которые после продолжительного изученя обстоятельств дела поручили британскому офицеру в Акке вернуть ключи их бывшему обладателю, они прибегли к иным методам в надежде внести раскол в ряды обескураженных, но по-прежнему решительно настроенных последователей Абдул-Баха и в конце концов подорвать основу институтов, которые они с таким трудом возводили. Посредством коварного искажения идеалов, одушевляющих строителей Административного Порядка Бахаи; поддерживая, хотя уже и в меньшей степени, злонамеренную переписку с людьми, чьей поддержкой они вознамерились заручиться; намеренно извращая истину в общении с представителями власти и знатными людьми, которые были им доступны; пытаясь путем подкупа и запугиваний приобрести часть Дворца Бахауллы; стараясь помешать тому, чтобы община Бахаи, в свою очередь, приобрела собственность, расположенную вблизи от Гробницы Баба, и желая расстроить планы общины, связанные с тем, чтобы упрочить статус этой собственности, передав права на владению ею уже узаконенным собраниям бахаи, - они непрестанно на протяжении нескольких лет прикладывали все усилия, чтобы добиться своего, пока смерть самого нарушителя Завета по существу не подписала им смертный приговор.

Изгнание нарушителей Завета из Дворца Бахауллы, который они с беспрецедентной наглостью занимали после Его вознесеня и который вследствие их крайнего небрежения пришел в плачевное состояние; его последующая полная реставрация во исполнение давно лелеемого желания Абдул-Баха; электрическое освещение его с помощью станции, сооруженной на средства одного из американских верующих; смена обстановки во всех комнатах, полностью разграбленной прежними обитателями, похитившими все драгоценные реликвии, кроме подсвечника, стоявшего в покое, где вознесся Бахаулла; собранные в его стенах исторические документы Бахаи, реликвии, а также более чем пятьсот томов литературы бахаи на сорока языках; освобождение его от государственной пошлины и налогов, уже осуществленное в отношении других учреждений бахаи и собственности в Акке и на горе Кармель: и, наконец, превращение Дворца из частной резиденции в центр паломничества, который посещают равно верующие бахаи и люди других вероисповеданий, - все это еще более омрачало надежды тех, кто в бесплодных усилиях по-прежнему старался погасить светоч Завета Бахауллы. В дальнейшем успешное приобретение земель, непосредственно прилегающих к месту упокоения Баба на горе Кармель, и передача документов на право владения частью этой собственности легально учрежденному палестинскому филиалу Американского Национального Духовного Собрания Бахаи, и в равной степени обстоятельства, сопутствовашие смерти того, кто был основным источником клеветы на протяжении всех лет служения Абдул-Баха, ясно показали врагам всю тщетность их усилий и бесперспективность их дела.

Еще более серьезным по сути и по своим последствиям явился незаконный захват шиитами Ирака, примерно в то же самое время, когда нарушители Завета силой вырвали ключи у хранителя Гробницы Бахауллы, другой святыни бахаи - Дома, который Бахаулла занимал почти весь период своего изгнания в Багдад, который был приобретен Им и позднее заповедан как центр паломничества и оставался в неприкосновенном владении Его последователей, начиная с того дня, как Он отбыл из Багдада. Этот кризис, начавшийся примерно за год до вознесения Абдул-Баха и ускоренный мерами, которые, по Его распоряжению, после смены режима в Ираке принимались в целях реконструкции Дома, по мере своего развития постепенно захватывал все новые слои общества. Дело рассматривалось в нескольких судах: сначала в местном шиитском суде джафарийа в Багдаде, затем в мировом суде, далее в суде первой инстанции и в апелляционном суде Ирака, и, наконец, в суде Лиги наций - крупнейшей из существующих в наши дни международных организаций, наделенных властью осуществлять надзор и контроль над всеми подмандатными территориями. До сих пор не решенное в силу ряда причин как политического, так и религиозного характера, оно тем не менее замечательным образом подтвердило пророчества Самого Бахауллы и в назначенный срок, когда средства для его решения будут ниспосланы свыше, должно исполнить высокое предназначение, предуказанное Им в Его Скрижалях. Еще задолго до захвата Дома фанатичным врагом, не имевшим на него никаких очевидных прав, Бахаулла предсказывал, что "в дни грядущие предстовит ему такое бесчестье, что всякий, кто видит, не сможет удержаться от слез".

Лишенное своей священной собственности по решению багдадского апелляционного суда, отклонившего вердикт нижней судебной палаты и передавшего собственность шиитам, и возмущенное последующими действиями шиитов, которые с целью закрепления достигнутого вскоре после вступления решения суда в силу превратили здание в вакф (благочестивое даяние), дав ему имя "Хусейнийа", Духовное собрание бахаи Багдада вполне осознало тщетность переговоров, которые оно уже в течение трех лет вело с багдадскими властями, дабы исправить причиненное ему зло. Тем не менее, являясь национальными представителями Бахаи в Ираке, 11-го сентября 1928 года через посредничество Верховного комиссара Ирака и в согласии с положениями статьи 22-й Устава Лиги наций, они обратились в Постоянную мандатную комиссию Лиги, осуществляющую надзор над администрацией всех подмандатных территорий, с петицией, которая была принята и поддержана этим органом в ноябре 1928 года. Меморандум, изданный в связи с петицией бахаи вышеупомянутой Комиссией, недвусмысленно гласил, что шииты "не имеют никаких реальных прав на владение" Домом, что решение суда джафарийа было "явно ошибочным", "несправедливым" и "вне всякого сомнения обусловленным религиозными предрассудками", что последовавшее отторжение имущества бахаи было "незаконным", что действия, предпринятые властями, "в высшей степени неподобающи", а вердикт апелляционного суда, вероятно, "был принят из определенных политических соображений".

"Комиссия, - гласит отчет, представленный в Совет Лиги и опубликованный в протоколах четырнадцатой сессии Постоянной мандатной комиссии, созванной в Женеве осенью 1928 года, переведенный на арабский язык и опубликованный затем в Ираке, - хочет привлечь внимание Совета к соображениям и выводам, к которым она пришла по изучении петиции... Комиссия рекомендует Совету обратиться к британскому правительству в видах немедленного восстановления справедливости по отношению к пострадавшей стороне".

После этого британский представитель, аккуредитованный на сессиях Комиссии, заявил, что "мандатные власти признали, что в отношении общины бахаи была допущена несправедливость", в ходе же самих сессий неоднократно отмечалось, что действия шиитов нарушают конституцию и органический закон Ирака. Помимо того, представитель Финляндии в своем отчете Совету заявил, что "эту несправедливость можно приписать исключительно религиозным страстям", и просил, чтобы "нанесенный бахаи ущерб был возмещен".

Совет Лиги, со своей стороны, рассмотрев этот отчет, а также совместное мнен и постановление Комиссии, единогласно принятые 4-го марта 1929 года, издал резолюцию, перевод которой был опубликован в багдадских газетах, предписывающую мандатным властям "обратиться с соответствующими представлениями к правительству Ирака с целью незамедлительного восстановления справедливости в отношении податалей прошения". Резолюция также содержала распоряжение, обращенное к генеральному секретарю Лиги, - оповестить мандатные власти о выводах, к которым пришла Комиссия, распоряжение, которое через Верховного комиссара было своевременно передано британским правительством правительству Ирака.

В письме министра иностранных дел Великобритании сэра Артура Хендерсона от 12-го января 1931 года, адресованном в секретариат Лиги. заявлялось, что решение, принятое Советом, "было самым внимательным образом рассмотрено иракскими властями, которые в конечном счете решили учредить специальный комитет... по рассмотрению претензий общины бахаи в отношении некоторых из зданий Багдада и формулировке рекомендаций по улаживанию вопроса". Помимо прочего, в письме указывалось, что комитет представил свой отчет в августе 1930 года, что он был принят правительством, что община бахаи "в принципе согласна" с предложенными рекомендациями и что власти Багдада распорядились, чтобы "подробный план и смета были представлены с целью осуществить намеченное в рекомендациях в течение будущего финансового года".

Нет нужды подробно излагать последующее развитие этой эпопеи, бесконечные переговоры, всевозможные отсрочки и сложности, становившиеся на пути к цели; консультации, число которых "превысило сто", и в которых участвовали король, его министры и советники; выражения "сожаления", "удивления" и "обеспокоенности", высказанные на сессиях мандатной комиссии в Женеве в период с 1929 по 1933 годы; осуждение ее членами "духа нетерпимости", царящего в шиитской общине: "пристрастности" иракских судов, "слабости" гражданских властей и "религиозного фанатизма, венчающего подобные несправедливости"; их свидетельство "крайне миролюбивого расположения" просителей, их "сомнения" в адекватности предложений противной стороны и их признание "серьезности" сложившейся ситуации, "вопиющего попрания справедливости", жертвой которого стали бахаи, а также "морального ущерба", который нанесло им иракское правительство, ущерба, который, какие бы изменения ни произошли внутри страны, оно необходимо обязано возместить.

Вряд ли необходимо также особо распространяться о злополучных последствиях безвременной кончины британского Верховного комиссара и иракского премьер-министра; о принятии Ирака в Лигу наций и последующей отмене британского мандата; о трагической и неожиданной смерти самого короля; о трудностях, возникших вследствие существования строгого плана городской застройки; о письменном заверении, переданном Верховному комиссару новым премьер-министров в его письме от января 1932 года; о клятве, которую в присутствии министра иностранных дел король незадолго до смерти, в феврале 1933 года, дал, обещая, что Дом будет экспроприирован, а необходимая сумма перечислена весной следующего года; о категорическом утверждении того же министра иностранных дел о том, что премьер-министр всячески заверил его, что обещание нового премьера останется в силе; о заявлении того же министра иностранных дел и его коллеги, министра финансов, когда они представляли свою страну на заседании ассамблеи Лиги наций в Женеве, о том, что обещание, данное покойным королем, также будет полностью соблюдено.

Достаточно сказать, что, невзирая на все эти бесконечные отсрочки, противодействия и уклончивые ответы, а также явную неспособность властей провести в жизнь рекомендации Совета Лиги и Постоянной мандатной комиссии, публичная известность, которую стяжала Вера в процессе этой памятной тяжбы с высшей судебной инстанцией мира, защищая свое дело - дело правды и справедливости, известность эта оказалась такова, что вызвала восхищение в сердцах ее доброжелателей и злобу - в сердцах ее врагов. Мало какой из эпизодов, начиная с первых дней Века Строительства Веры Бахауллы, вызвал такие отголоски в высших кругах и произвел такое впечатление на правительства и кабинеты министров, как эти яростные и ничем не оправданные и не спровоцированные нападки непримирмых врагов Веры на одно из ее главных святилищ.

"Не скорби, о Дом Божий, - писал Сам Бахаулла, - если даже руки неверных в клочья разорвут твой покров святости. В мире сущего Господь украсил тебя перлами Своей памяти. А подобное украшение не под силу предать поруганию ни одному человеку. И что бы ни случилось, взор Господа будет устремлен на тебя". "В конце времен, - пророчествует Он в другом отрывке, - Господь силою истины возвысит тебя в глазах людей. И сделает тебя Знаменем Своего Царства, Ковчегом, вкруг коего соберется сонм верующих".

Вслед за яростным штурмом, предпринятым нарушителями Завета Бахауллы, совместными усиилями пытавшимися завладеть ключами от Его пресвятой Гробницы, вслед за беззаконным захватом шиитской общиной Ирака Его Дома в Багдаде несколько лет спустя последовал еще один выпад со стороны еще более могущественного противника, направленный против самой основы Административного Порядка, возведенной двумя издавна процветающими восточными общинами бахаи и закончившийся разъединением этих общин и захватом первого в мире бахаи Машрик уль-Азкара, а также вспомогательных учреждений, к тому времени успевших собраться подле него.

Отвага, рвение и духовная жизнеспособность, проявленные этими общинами; высокоорганизованная структура их административных учреждений; средства религиозного обучения и воспитания их молодежи; обращение значительного числа широко мыслящих русских граждан, вынашивающих идеи, вплотную приближающиеся к догматам Веры; постепенное проведение в жизнь их принципов с акцентом на вопросах религии, на святости семейной жизни, институте частной собственности, а также порицание любой классовой дискриминации и учение об абсолютном равенстве между людьми - все это в совокупности возбудило подозрения и привело к жестокому антогонизму с правящей властью, который ускорил один из самых серьезных кризисов в истории первого века Бахаи.

Развитие кризиса и распространение его даже на отдаленные центры Туркестана и Кавказа вызвали запреты, ограничивающие свободу общин, допросы и аресты из избранных представителей, роспуск местных Собраний и относящихся к ним комитетов в Москве, Ашхабаде, Баку и других населенных пунктах вышеупомянутых провинций, а также приостановку деятельности молодежи бахаи. Как следствие кризиса можно рассматривать также и закрытие школ бахаи, детских садов, библиотек и публичных читальных залов, прекращение всякой связи с заграничными центрами, конфискацию печатных станков, книг и документов, запрещение любой миссионерской деятельности, аннулирование устава Бахаи, всех национальных и местных фондов, а также запрет на посещение собраний бахаи лицами, не принадлежащими к Вере.

В середине 1928 года закон об экспроприации церковного имущества был применен к Машрик уль-Азкару в Ашхабаде. Однако использование этого здания как дома поклонения было продлено на пять лет; в 1933 году местные власти возобновили разрешение на тот же срок. В 1938 году ситуация в Туркестане и на Кавказе резко ухудшилась, что привело к аресту более пятисот верующих, многие из которых в результате погибли, равно как и значительного числа женщин, и конфискации имущества, после чего несколько видных деятелей местных общин были сосланы в Сибирь, в северные леса и прочие места на побережье Ледовитого океана, большинство оставшихся членов общин было депортировано в Персию, как лица персидской национальности, и наконец, сам Храм был полностью экспроприирован и превращен в художественную галерею.

Сходные процессы происходили и в Германии, где вслед за ростом и укреплением Админстративного Порядка Веры, распространению и упрочению которого все в большей мере содействовали немецкие верующие, вскоре последовали репрессивные меры, коорые, не будучи столь суровыми, как те испытания, что довелось вынести верующим в Туркестане и на Кавказе, тем не менее в годы, непосредственно предшествующие теперешнему конфликту, завершились фактическим прекращением организованной деятельности бахаи по всей стране. Массовые проповеди учения Веры с ее открытым прославлением мира и единства человечества, с ее осуждением расизма были официального запрещены, Собрания бахаи и комитеты при них распущены; созывы советов бахаи запрещены; архивы Национального Духовного Собрания арестованы; отменены были также воскресные школы, а печатание литературы приостановлено.

В Персии помимо отдельных вспышек преследований в таких городах, как Шираз, Абаде, Ардибил, Исфахан и некоторых районах Азербайджана и Хорасана, - вспышек, значительно сократившихся по числу и жестокости вледствие заметного упадка некогда могущественного шиитского духовенства, учреждения недавно установленного и еще не успевшего окрепнуть Административного Порядка подвергались со стороны местных властей, как в столице, так и в провинции, запретам, ограничивающим сферу их деятельности, свободу и подрывающим их основания.

Совершенно неожиданное появление прежде безвестной, а ныне тесно сплоченной национальной общины, возросшей в атмосфере враждебности и наделенной неукротимым духом, с центрами в каждой провинции, преодолевшей одна за другой волны бесчеловечных гонений, орушивавшиеся на нее на протяжении более чем полувека; решимость ее членов распространять дух и принципы своей Веры, ее литературу, укреплять ее законы и заповеди, карать тех, кто нарушает их, поддерживать постоянный диалог со своими единоверцами за границей и возводить здания и институты Административного Порядка - не могли не вызвать опасений и враждебности властей предержащих, которые либо превратно истолковывали цели общины, либо склонялись к тому, чтобы вовсе истребить ее. Настойчивое стремление ее членов, которые во всем, что касалось чисто административной стороны, полностью соблюдали законы своей страны, придерживаться основных духовных принципов, положений и законов, явленных Бахауллой и требовавших от них, помимо прочего, выполнения заповедей, касающихся заключения брака и разводов, и воздержания от какого бы то ни было труда в заповеданные Им Святые Дни, - рано или поздно должно было привести их к конфликту с режимом, который из-за того, что официально призннаной религией страны является ислам, отказывался признать религию, представители которой однажды были объявлены еретиками.

Закрытие всех школ, принадлежащих персидской общине бахаи, как прямое следствие отказа представителей общины разрешить официальным учреждениям бахаи, являющимся их собственностью и находящихся под их полным контролем, нарушить ясно сформулированный закон, требующий прекращения трудовой деятельности в Святые Дни; непризнание брачных договоров бахаи и отказ регистрировать их в государственных лицензионных бюро; запрет, наложенный на печатание и хождение литературы бахаи, равно как и на ее ввоз в страну; изъятие, в некоторых центрах, документов, книг и реликвий; закрытие, в некоторых провинциях, Хазират уль-Кудсов, а в отдельных случаях и конфискация их имущества; запрещение всех демонстраций, конференций и съездов; суровая цензура, которой подвергалась переписка между центрами бахаи в Персии и зарубежными общинами, а иногда и попросту изъятие корреспонденции; изъятие удостоверений у лояльных и законопослушных граждан исключительно по причине их открытой приверженности Вере; увольнение государственных служащих, снятие с постов и разжалование военных, аресты, допросы, тюремное заключение и штрафы, которым подвергалось значительное число верующих, отказывавшихся преступить нравственные обязательства, связывавшие их с Верой, или действовать противно ее всемирному и внеполитическому характеру, - все это следует рассматривать как первые попытки, предпринятые в стране, чья земля уже и без того пропиталась кровью бесчисленных мучеников, дабы противодействовать росту и подавить борьбу за самостоятельность того Административного Порядка, самые корни которого, словно живительными соками, питались памятью о героических жертвах.